Цитируемость, нормализованная по тематическому направлению, рассчитывается путем деления числа цитирований, полученных данной публикацией, на среднее число цитирований, полученных публикациями такого же типа этого же тематического направления, изданных в этом же году. Показывает, насколько уровень данной публикации выше или ниже среднего уровня других публикаций в этой же области науки. Для публикаций текущего года показатель не рассчитывается."> Норм. цитируемость по направлению: 8,988
|
К главе 3. Право как социальный регулятор
Алати Н.Б., Беляков К., Ушаков В. П.Г. Редкин Понятие права // Вестник Московского университета МВД России. 2008. № 3. С. 17-19.
Балаянц М.С. Сущность ценностного подхода к праву // История государства и права. 2007. № 3. С. 38-40.
Бутакова Н.А. О понятии принципов права // История государства и права. 2007. № 16. С. 2-3.
Варламова Н.В. Российская теория права в поисках парадигмы // Журнал российского права. 2009. № 12. С. 68-84.
Волкова В.В. К вопросу о понятии гарантий в праве // Вестник Московского университета МВД России. 2008. № 6. С. 71-73.
Жинкин С.А. О плюрализме в исследовании проблем эффективности права // История государства и права. 2009. № 11. С. 39-41.
Жуков В.Н. Право как ценность // Государство и право. 2010. № 1. С. 21-34.
Лизикова И.И. Полисемантизм права: норма или аномалия? // Вестник Московского университета МВД России. 2009. № 5. С. 117-120.
Лысенков А.В. Сравнительный анализ подходов к пониманию сущности права в советской юридической науке (50–80-е гг. XX в.): Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Владимир, 2007.
Лысенко В.В. Гражданское общество: к вопросу правопонимания // История государства и права. 2009. № 23. С. 43-47.
Мартынов В.Ф., Чернышов С.В. К вопросу о месте метода правового регулирования в системе критериев отраслевой структуризации права // История государства и права. 2007. № 1. С. 7-9.
Марченко М.Н. Об основных тенденциях развития права в условиях глобализации // Государство и право. 2009. № 6. С. 23-30.
Палазян А.С. Функциональная характеристика права: Автореф. дис. … докт. юрид. наук. М., 2009.
Палазян А.С. Проблема функций в истории западноевропейской правовой мысли // История государства и права. 2008. № 9. С. 38-40.
Палазян А.Н.. Функциональность в системе характеристик права // Вестник Московского университета МВД России. 2008. № 9. С. 71-74.
Палазян А.С. Характеристика функций права в системе категорий диалектики // История государства и права. 2009. № 6. С. 2-4.
Сигалов К.Е. Вектор права // История государства и права. 2007. № 6. С. 4-6.
Сигалов К.Е. Время, право, прогресс // Вестник Московского университета МВД России. 2007. № 8. С. 109-113.
Сидорова Е.В. Право - феномен культуры // История государства и права. 2007. № 2. С. С. 33-35.
Стрельников К.А. К вопросу о логических проблемах современного права // История государства и права. 2009. № 8. С. 12-14.
Суменков С.Ю. Принципы права и исключения в праве: аспекты соотношения // Государство и право. 2009. № 5. С. 23-30.
Супатаев М.А. Свобода и справедливость в российском праве (цивилизационный аспект) // Государство и право. 2010. № 4. С. 5-11.
Филимонов В.Д. Справедливость как принцип права // Государство и право. 2009. № 9. С. 5-13.
Чернобель Г.Т. Правовые принципы как идеологическая парадигма // Журнал российского права. 2010. № 1. С. 84-94.
Шкурная Е.В. Право на жизнь как объективное право // Вестник Московского университета МВД России. 2008. № 3. С. 19-21.
ГОСУДАРСТВО И ПРАВО, 2008, № 1, с. 121-122
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
СИСТЕМНЫЙ АНАЛИЗ ГЛУБИННОЙ СУЩНОСТИ ВЛАСТИ В.Е. Чиркин. Публичная власть: М.: Юристъ, 2005.
В русскоязычной юридической литературе, где монографические разработки о публичной власти можно буквально сосчитать по пальцам, публикация новой книги В.Е. Чиркина - явление, безусловно, не рядовое, а событийное и знаковое. Думается, что появление этой системной и комплексной разработки проблемы власти обусловлено прежде всего сугубо практической необходимостью, так как существуют ежедневные вопросы, связанные с особенностями взаимодействия в рамках разноуровневого российского федерализма таких разновидностей официальной и легитимной власти, как государственная федеральная власть, власть территориальных коллективов субъектов федерации и муниципальная власть.
Цель данного монографического исследования предельно четко и ясно определена уже в предисловии. Это теоретические аспекты происхождения, природы, организации и реализации публичной власти. Ученый приложил немало усилий, чтобы понять природу публичной власти и выделить ее из бесконечного разнообразия известных форм зависимостей и взаимодействия, которые встречаются в человеческом сообществе. Используемый при этом метод основан на выявлении и описании таких особых свойств публичной власти, которые внутренне присущи последней и выделяют ее из более общей властной системы, какой является социальная власть. В числе таких признаков заявлены: психологический и волевой характер связей в системе публичной власти; принудительный характер публичных властеотношений; коллективный характер этой власти, который необходим для решения общих дел достаточно устойчивого коллектива; асимметричный статус членов территориального коллектива, в котором формируется публичная власть. Опираясь на сильные стороны этого исследования, можно заключить, что публичная власть соотносится с социальной как видовое понятие с понятием родовым. Единственное, что недостает в этом фрагменте научно-теоретической разработки - отсутствие самого понятия публичной власти в виде сжатой и концентрированной дефиниции.
Автору удалось выявить и всесторонне исследовать первичную и изначальную основу публичной власти, какой, по его мнению, является исторически сформировавшийся и объективно существующий территориальный коллектив. Территориальный публичный коллектив, как считает В.Е. Чиркин, формируется в результате того, что находящиеся на соответствующей территории физические и юридические лица объединяются в целостную социальную организацию посредством общественных связей, которые имеют не только географический, но и постоянный социальный и публично-правовой характер. Это порождает общность их взглядов и убеждений и обусловливает общую заинтересованность в установлении и соблюдении единых для все правил поведения. Поскольку цен-
тральной задачей территориального коллектива выступает обеспечение нормального и по возможности более комфортного цикла жизнедеятельности человека, проживающего в границах официально определенного ареала, то соответственно и образуемые им органы имеют универсальный и функционально дифференцированный характер, что отличает территориальный коллектив от таких формирований населения, как общественные объединения. Глубинный анализ первоосновы публичной власти - территориального коллектива - позволил на серьезном научном уровне разрешить вопросы о формах и способах осуществления публичной власти, поскольку выдвигаемые исследователем гипотезы и тезисы всякий раз подкреплялись убедительными и реально существующими фактами и аргументами.
Принципиально важно отметить некоторые особенности сформулированных ученым взглядов и представлений по вопросу о разновидностях публичной власти, нашедших отражение в § 3 гл. II. В результате проведенных автором исследований здесь выделены четыре разновидности публичной власти - публичная федеральная государственная власть; публичная власть международного сообщества, которая имеет производный и договорный характер; региональная публичная негосударственная власть субъектов федерации, а также публичная муниципальная власть. Безусловно, наивысшую ценность в этой разработке представляют идеи В.Е. Чиркина о сущности публичной власти в субъектах Российской Федерации. Российское конституционное законодательство считает эту власть государственной, хотя по сущности она вряд ли является таковой, на что и обращает внимание автор монографии. Мы считаем возможным и целесообразным воспринять его мнение и, соответственно, считать эту власть не государственной, а именовать ее региональной публичной властью.
Сформулированная в монографии весьма взвешенная и продуманная классификация публичной власти по видам не вызывает сомнений в ее научной обоснованности и практической ценности. Однако, как представляется, утверждение автора (с. 19) о том, что власть общественных политических и неполитических коллективов не является публичной властью, не совсем убедительно, так как политический а, следовательно, и властный характер деятельности общественных объединений, на наш взгляд, невозможно отделить от тех решений, которые они принимают. К тому же, по мнению самого автора, эта корпоративная власть является общественной, что тоже указывает на ее публичность. Если учесть, что решения общественных объединений и других институтов гражданского общества обеспечиваются различными формами принуждения, то следовало бы признать, что власть институтов гражданского общества тоже является разновидностью публичной власти в широком смысле.
Значительная часть монографии посвящена анализу одного из самых важных вопросов в данной теме -формам публичной власти. В этом разделе работы автор вначале высказывает исключительно продуктивную по своему смыслу концептуальную идею о том, что публичная власть существует в двух качественно различных состояниях: во-первых, как потенциальная или "дремлющая" сила, т.е. своего рода "вещь в себе" и, во-вторых, как динамичная сила, когда она оказывает внешнее воздействие на другие субъекты и объекты реального мира, вступая с ними в определенные взаимоотношения. Опираясь на этот теоретико-методологический тезис, исследователь выделяет две группы форм публичной власти: 1) непосредственные, к которым он в соответствии с общепринятыми представлениями о непосредственной демократии относит институты народного голосования (они подробно рассмотрены в главе третьей); 2) опосредованные, в числе которых он выделяет три разновидности - представительные органы, органы исполнительной власти и органы судебной власти (характеристика этих форм основательно излагается в главе четвертой). Такая теоретическая конструкция вполне может претендовать на статус классической. В тоже время, на наш взгляд, допустимо говорить и о третьей группе форм публичной власти, которую составляют институты партиси-паторной демократии, так как они обладают определенной спецификой, позволяющей отграничивать их как от прямой демократии, так и от органов представительной демократии. Конкретно сюда можно отнести, например, институт государственных служащих или функционеров в аппарате общественных объединений, а также другие формы не непосредственного и не представительного участия индивидов в осуществлении публичной власти. Кстати, сам В.Е. Чиркин, как никто другой, предельно четко разграничивает непосредственное осуществление власти, с одной стороны, и формы участия в осуществлении власти, с другой стороны, (§ 2 гл. III). И еще о формах публичной власти. Опираясь на подробный анализ различных проявлений публичной власти в общественно-политической практике, представленных в том числе и в данной монографии, наверное, можно выделить и четвертую группу форм публичной власти - это различные способы неправового явочного установления (иногда насильственного захвата) публичной власти, такие как революции, войны, восстания, мятежи, заговоры.
Исключительно мощные и далеко идущие последствия может повлечь за собой не совсем обычная и безусловно высокопрофессиональная разработка в монографии вопроса о регулятивных нормах территориального публичного коллектива. Совершенно оче-
видно, что автор осознает и убедительно показывает, что публично-властные структуры (институты и органы публичной власти) разрабатывают и принимают регулятивные нормы, которые не могут быть охвачены термином "нормативно-правовые установления", так как они содержатся не только в известных по своей сущности и содержанию нормативно-правовых актах. Из выполненных исследователем разработок со всей очевидностью вытекает, что все институты и органы публичной власти, независимо от различия их форм, используют в своей деятельности нормативные акты, которые содержат правила и установки, имеющие обязательную силу для определенного круга лиц, и они обеспечены принудительной силой тех публично-властных структур, которыми установлены. Но это далеко не всегда правовые нормы в их традиционном понимании. Содержащиеся в таких нормативно-публичных актах правила и веления скорее всего можно обозначить термином "кратонорма", который, как представляется, включает в себя и такой феномен, как правовая норма, являющаяся в данном случае одной из разновидностей кратонорм. Представляется, что такой подход к пониманию сущности регулятивных норм, исходящих от разных форм публичной власти, может послужить стимулом для дальнейших исследований такой крупной проблемы, как право публичной власти и нормативные формы ее реализации, в том числе вопросов о структуре нормопроектного процесса в широком смысле и об особенностях и специфических чертах кратонорм.
Чиркин Вениамин Евгеньевич, главный
научный сотрудник Института государства
и права РАН, заведующий кафедрой
конституционного права и сравнительного
государствоведения юридического
факультета МПСУ, доктор юридических
наук, профессор.
В статье рассматриваются связи
территориального публичного коллектива,
публично-правового образования, публичной
власти и ее разновидностей в современном
государственно организованном обществе.
Ключевые слова: территориальный публичный
коллектив; публично-правовое образование;
публичная власть; виды публично-правовых
образований разновидности публичной
власти.
Территориальный публичный коллектив и публичная власть
Коллективы людей и власть в них,
вырастающая из общих интересов, общей
воли и руководства коллективом, бывают
самыми различными. Существуют многие
виды производственных коллективов,
общественных и религиозных объединений,
территориальных сообществ, группировок
по интересам и т.д. Коллективами особого
рода являются территориальные публичные
коллективы - сообщества людей, живущих
на территориях с фиксированными границами
разного рода.
К их числу относятся:
само государственно организованное
общество той или иной страны (например,
в Китае или Германии существуют разные
общества): народ, организованный в рамках
субъекта федерации (в Татарстане в
России или в штате Техас в США), являющийся
частью народа общества; население
территориальной автономии (Крыма или
Шотландии); муниципального образования
(в крупном государстве имеются десятки
тысяч муниципальных образований, в
России в 2010 г. их было 23 907, во Франции -
более 36 тысяч).
В России существуют также другие
своеобразные территориальные публичные
коллективы - подвижные родовые общины
коренных малочисленных народов, создающие
свои органы самоуправления.
В Норвегии,
Швеции, Финляндии есть коллективные
образования саамов, создавшие свои
"саамские парламенты" (законы они
не принимают). В Австралии, Канаде, США,
Новой Зеландии созданы резервации для
коренных народов (индейцев, маори),
которые хотя и имеют некоторые признаки
территориальных публичных коллективов,
но не являются в полной мере ими, поскольку
во многих случаях коренные народы в
свое время были насильственно переселены
в места нового жительства и полного
самоуправления не имеют. Не являются в
полной мере территориальными коллективами
и союзные или федеральные территории
(владения), тоже находящиеся под
управлением федеральных властей.
Наконец, не образует собственного
территориального коллектива население
административно-территориальной
единицы, управляемой должностными
лицами, назначенными сверху (например,
10 административных округов в г. Москве
(субъекте РФ) - Восточный, Северный,
Южный, и др.). Они не имеют собственных
выборных органов и управляются
назначенными префектами. Создание
населением собственных выборных органов
- один из главных признаков территориального
публичного коллектива, в рамках которого
существуют и другие объединения населения
(общественные и иные).
С понятием территориального публичного
коллектива связано понятие публичной
власти. Территориальные публичные
коллективы, в современных условиях, как
правило, создают различные формы
территориальных публично-правовых
образований. Такими формами, на наш
взгляд, в условиях России являются: само
государство в его границах, субъект
Федерации - государственное образование,
территориальная автономия, муниципальное
образование, общинное публично-правовое
образование коренного малочисленного
народа. Именно с ними, на наш взгляд,
связано существование особой публичной
власти таких образований.
Свои предметы
ведения и полномочия имеет государство
(например, исключительные федеральные
полномочия по ст.
71 Конституции РФ), свои предметы
ведения и полномочия имеют субъекты
РФ, свои - автономные образования
(например, полномочия Крыма на Украине
установлены Конституцией Украины 1996
г. и продублированы Конституцией
Автономной Республики Крым 1998 г.,
полномочия Шотландии установлены
Законом британского парламента 1998 г.).
Вместе с тем наряду с собственной
публичной властью на территории
публично-правовых образований, иных,
чем государство, действуют также
суверенная власть государства (она
распространяется на всю территорию
государства), его органы, публичная
власть вышестоящих публично-правовых
образований и их органы в тех пределах,
которые определены конституцией и
законами государства в соответствии с
их предметами ведения и полномочиями
(например, в федеративном государстве
в муниципальных образованиях действуют
законы и иные акты государства, законы
и иные акты субъектов федерации,
существуют отделы и отделения отраслевых
министерств и ведомств исполнительной
власти государства, исполнительной
власти субъекта федерации). Такие акты
и органы, однако, не должны нарушать
определенной автономии, самостоятельности
публично-правовых образований как формы
реализации воли их населения. Пределы
такой самостоятельности определены
конституцией и законами государства
как предметы ведения и полномочия
соответствующих образований (например,
для муниципальных образований это
вопросы местного значения).