Симеон мазаев. В поисках Истины. Проповедь в современном мире

Часто в медиасфере обсуждается жизнь Церкви, и далеко не с позитивной стороны. Нашим СМИ всегда очень интересна тема людей, которые ушли из Церкви, разочаровались в ней, негативно высказываются. Особо интересуются судьбой людей, ушедших из священного сана. Почему так?

– Вопрос непростой, и прежде чем на него ответить, расскажу небольшую историю. Как-то я пришел в военкомат после защиты кандидатской диссертации, чтобы получить военный билет. Было лето, жарко. Подполковник, поприветствовав меня, в своем кабинете начал заполнять бланк. Первые три графы (фамилия, имя, отчество) затруднений у него не вызвали, но когда дело дошло до графы «гражданская специальность», он спросил: «Мазаев, ты кто у нас по диплому?». Я говорю: – Философ. – Тут сквернословие минут на пять: пошутил, дескать. И далее: – Я тебе так пошучу, в Магадане будешь служить.

Я чувствую, что нужны серьезные аргументы, и показываю диплом – государственный документ, с государственной круглой печатью, подписанный ректором Садовничим. Подполковник – службист, должен его принять. И вот он скрепя сердце пишет это непонятное, странное слово – наверное, никогда он его не писал, тем более в официальных документах. И вот в графе «гражданская специальность» он пишет слово «философ». Но потом чешет голову: сердце этого службиста все же не на месте, не может он понять, что такой человек делает… И он задает второй вопрос: – Мазаев, а у тебя права есть? – Я говорю: – Да, товарищ подполковник, категории «Б».

Он хлопает себя по колену: «Что ж ты раньше молчал?». После слова «философ» ставит дефис и дописывает: «водитель категории «Б»». Так у меня и написано в военном билете.

К чему я рассказал эту историю? Человеку мучительно трудно допустить, что в мире существует другой человек, совершенно бесполезный для армии, которого ни в самолет не втиснешь, ни в танк, ни в окоп: философ – человек совершенно бесполезный.

Очень часто мы страдаем тем же самым комплексом: нам невыносима сама мысль, что есть бесполезные люди. Например, для чего нужны монахи, зачем они вообще? Очень часто приходится слышать этот вопрос. Лукавство состоит в том, что мы вынуждены оправдывать само свое существование. И это очень важная вещь: взгляд на человека как на средство сам по себе неправильный, греховный. Об этом говорят даже светские философы. Иммануил Кант сформулировал так называемый категорический императив, и одна из частных формулировок гласит: «Относись к человеку всегда как к цели, но не как к средству». Каждый может легко заметить в себе, что «мы все, – как сказал поэт, – глядим в Наполеоны;// Двуногих тварей миллионы // Для нас орудие одно»...

Мы рассматриваем мир, как Базаров, персонаж тургеневского романа «Отцы и дети», который говорит: «Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник». Если мир – мастерская, а не храм, то все, что не сам человек, для него лишь средство. Вопрос – а кто же тогда цель? Цель – только он. Такой инструменталистский, прагматический подход к людям ни что иное, как проявление собственно гордыни.

С этим подходом мы часто приходим в Церковь и распространяем его на Бога: нас не интересует Иисус Христос, Личность Бога нас не интересует – интересует Его власть, сила, Его способность даровать блага или отнимать их. Помните, как иудеи, которые многотысячной толпой ходили за Иисусом, в какой-то момент разошлись, разочарованные? Они ожидали, что Он будет земным царем, что Он использует Свою силу, которой повинуются ветер и волны, которая способна умножить хлебы и рыб и накормить хлебами 5 000 человек, силу, которая может превратить воду в вино и воскресить мертвого, и надеялись, что Он с этой силой станет земным царем, возглавит восстание против римлян, против компрадорского правительства иудейских старейшин. А Он отказался, в какой-то момент сказал: «Царство Мое не от мира сего». И все, кроме небольшой группы людей, разошлись. И Христос спросил: «А вы что? Не хотите ли и вы отойти?». Как сообщает Евангелие, за всех отвечал Петр. Он тоже был растерян, но он отвечал: «Господи, куда нам идти? Ты один имеешь глаголы вечной жизни». Это и называется исполнить четвертую заповедь из Декалога Моисея.

Мы в основном обращаем внимание на заповеди «не убий» и «не прелюбодействуй», но все заповеди важны. И четвертая из них: помни день субботний. Мы вообще обходим ее вниманием – субботу особо не чтим, это иудейский праздник. Но речь идет о том, что человек учится любви к Богу и посредством четвертой заповеди: как юноша, который влюблен в девушку, способен отбросить все, бросить все дела, отключить телефон: «Я иду к той, кого люблю, и пусть весь мир подождет»? Он может сделать этот жест. А выясняется, что зачастую человек, любящий Бога, не может ради Него отвергнуться всего, что составляет его жизнь, заботы, предмет попечений на один день в неделю, чтобы сходить в храм. Человек не может сделать такой жест, – стало быть, Бога он не любит.

Вот эта способность поступить неразумно ради того, кого ты любишь, отбросить все – и пусть целый мир подождет, и есть такой антипрагматический подход. Как, например, художник Нико Пиросмани продал все свое скромное имущество и купил своей возлюбленной Маргарите миллион алых роз. По сути, четвертая заповедь говорит об этом. О том же говорит апостол Павел: Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа. То есть он показывает, что может просто идти за Христом, не ожидая от Него ничего взамен. У Достоевского есть хорошая мысль: «Мало того, если бы кто мне доказал что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы остаться со Христом, нежели с истиной» (письмо к Н.Ф. Фонвизиной, №61, февраль 1854 г.). Вот слова настоящего христианина!

А мы все время ищем от Бога некоторых благ, пусть даже и духовных. Иногда приходится слышать, как люди жалуются: раньше после Исповеди сердце пело (представьте собачку, целый день сидевшую на цепи, а потом пришел хозяин и отпустил ее на свободу побегать, порезвиться, погулять…): «Такой восторг сердце чувствовало раньше. Раньше причащаешься – и благодать очевидно снисходит в сердце, умиляешься всему вокруг, радует каждое проявление жизни, а сейчас вроде и исповедуешься, вроде и причащаешься, а сердце остается пустым. Почему так? Может быть, я что-то неправильно делаю или что-то еще?».

Есть у нас такое искушение – идти не за Христом, а за тем, что Он дает, за благодатью. В человеке развивается вкус к благодати, он может, как наркоман, «подсесть» именно на какие-то высокие, духовные переживания. И здесь Христос уже становится для него не последней целью, не Альфой и Омегой, не Началом и Концом, а всего лишь средством: «Я иду за Тобой, чтобы Ты дал мне этот «наркотик» – высокие духовные переживания: благодать, вдохновение». Видимо, поэтому Господь попускает нам периоды духовного охлаждения – Он молчит и дает нам возможность быть настоящими христианами и делом доказывать, что в Церковь мы пришли за Ним, за Христом, а не за тем, что Он способен дать нам как Царь и Бог. Мы пришли в первую очередь за Иисусом, а не только за Царем.

Как говорил Антуан де Сент-Экзюпери, «шипы и кремни питают любовь, и молитва благодатна молчанием Господа». Бывают и в монашеской (да и, наверное, в семейной жизни) периоды охлаждения. Когда тебя постригают в монашество, первые месяцы – восторженное состояние, ты просто летаешь. А бывают периоды, когда молитва становится машинальной, все монашеские дела тоже не отзываются благодатью – ощущение как будто бы богооставленности. И вот отцы говорят, что ничего ужасного в этом нет: Господь дает тебе возможность проверить себя, зачем ты пришел в монашество – за Христом или за тем, что Он способен дать, за какими-то высокими духовными переживаниями? Видимо, и в браке существует то же самое: Господь дает человеку возможность проявить себя, познать себя и доказать, что он взял в свою жизнь человека ради него самого, а не ради того чувства глубокого морального удовлетворения, которое дает общение с ним. Нужно научиться мыслить человека и Бога как последнюю цель и идти за Христом, а не за тем, что Он способен нам дать, даже в виде самых больших даров – в виде благодати в ответ на молитвы.

В какой-то момент Христос намеренно смиряется и делается нам бесполезным, делается философом перед подполковником. И вот сможем ли мы пройти это искушение? Нет ничего радостнее, чем идти за Христом торжествующим, за Христом, Который воскрешает мертвых, но всякий ли может идти за Христом распятым и умершим, за Христом бесславным?

Люди, которые испытывают разочарование в Церкви, собственно, в само сердце Церкви так и не дошли. Уходят только те, кто не дошел до церковной Цитадели – до Самого Христа. Могу предположить, что эти люди искали что угодно, например, каких-нибудь духоносных старцев, или откровений, или смысла жизни – чего угодно, только не Самого Христа. А в Церкви все преходяще, кроме ее Основателя. Когда-то были чудотворцы и чудотворения, прошло время – появились старцы, сейчас это время проходит, а, может быть, уже прошло. Может быть, в Церкви пока еще есть рассудительные, интеллигентные, умные батюшки, скорее всего, будет время, когда и их не будет.

В Церкви все преходяще, поэтому если человек ищет в Церкви что-то иное, помимо Христа, рано или поздно он будет разочарован. Даже если бы он имел тысячу лет жизни и оставался в Церкви, он в ней непременно разочаруется: в Церкви все преходяще, кроме Самого Иисуса Христа.

Можешь ли ты не быть эгоистом? Можешь ли ты допустить существование в мире другой личности, кроме твоей собственной? Можешь ли ты смириться с Богом, Который тебе бесполезен в какой-то момент времени, Который не откликается на твои молитвы? Можешь вытерпеть молчащего Бога в духовной жизни, тогда ты христианин. Смотрите, как апостол Петр выражает ситуацию, когда Христос обнищал, потерял Своих сторонников. Он говорит: «Господи, куда нам идти?». Только тот человек не разочаруется в Церкви, который не ищет в ней ничего другого, кроме Христа, и может от души сказать: «Господи, куда нам идти? Кроме Тебя, иного Бога не знаем». Вот как-то так я бы ответил на этот вопрос.

Часто встречаются люди, которые разочаровались не в Церкви и ее людях, а именно в себе, они говорят: 20 лет хожу в церковь, а никакого эффекта нет.

– Да, в моей небольшой пастырской практике мне уже очень часто приходилось сталкиваться с такими ситуациями. Человек разочаровывается не в Церкви, а в своих способностях что-то изменить в жизни. Он говорит: «Может быть, я проклятый какой-то? Не работают церковные таинства в моем случае. Я 20 лет хожу в храм, пощусь, молюсь, в общем-то, делаю, как учили, – но не могу сказать, что я стал лучше хотя бы на йоту, старые грехи как были, так и остались. Так что приходишь на Исповедь к духовнику, а он тебя встречает, как волк из мультика «Жил-был пес»: «Что, опять?» – «Да, опять двадцать пять: грехи те же – никуда не делись, страсти те же – никуда не делись. И не получается». И в этом случае человек думает, что либо он какой-то особенно грешный, недостойный, поэтому зачем себя зря мучить… Он впадает в уныние и затворяет для себя двери Церкви снаружи. Или он думает, что Бог есть, но не в византийских таинствах Он, не в той Церкви – Церковь как инструмент общения с Богом не работает, таинства не работают. В любом случае он уже близок к тому, чтобы прекратить свои отношения если не с Богом, то с Церковью.

Что здесь можно сказать? Очень важно в духовной жизни ясно и отчетливо знать ее цель и задачи. Такой человек поставил себе заведомо неисполнимую задачу – самому, ожесточением своей воли сделать себя лучше, побороть свои страсти или победить грехи.

Простое соображение: если бы человек мог избавиться от своих страстей сам, незачем было бы приходить Христу. Еще раз надо напомнить важный момент, о котором говорит Евангелие: оно говорит, что человек духовно болен, поврежден грехом, как раковой опухолью. Раковая опухоль лечится химиотерапией: человека просто убивают – убивают и живые, здоровые клетки в надежде на то, что раковые клетки умрут немножечко раньше, чем здоровые. Тогда, прекратив химиотерапию, можно будет «откормить» человека до здорового состояния. Господь делает то же самое: Он проводит человека через смерть и воскресение, убивает человека вместе с его злом и воскрешает, проводя его через Себя, как через некий фильтр, через причастие Плоти и Крови Своей.

Если бы человек мог победить зло сам, не надо было бы проводить такую болезненную операцию, подвергать его смерти и научать воскрешению. Евангелие было бы другим. А раз так, то задача всей жизни, которую ставит перед собой большинство из нас – сделаться лучше, неисполнима. Мы не можем победить зверя наших страстей своими собственными силами, но мы можем не дать этому зверю победить себя. Как братья Запашные в цирке? Ведь они не убивают своих тигров, они просто не дают им убить себя: дрессируют их, сажают на цепь. И цель нашей духовной жизни состоит в том, чтобы наши страсти посадить на цепь, не дать тиграм сожрать нас и усилиться. Наша задача состоит не в том, чтобы стать в Церкви лучше. Задача в том, чтобы не стать хуже.

Посмотрите на солдатские будни воюющего солдата: он не задумывается, далека ли победа, не ставит ее в качестве своей личной цели, а просто тянет солдатскую лямку. Появляется враг – он стреляет, нет врага – готовится, копает окоп, курит трубочку, заваривает себе чай. И он благодарит Бога, что день прошел, а он остался жив. Совсем недавно мы праздновали День Победы, и уже в телевизионных репортажах была заметна разница восприятия войны и Победы ветеранами и нами, не знавшими войны. Мы празднуем победу над страшным врагом, мы празднуем силу русского оружия, при случае вообще говорим глупость, что можем повторить, – это бахвальство человека, который, может быть, даже никогда всерьез не голодал. Что мы можем повторить? 872 дня блокады Ленинграда или 27 000 000 погибших?

Ветеран говорит: «А я радуюсь тому, что остался жив». И 9 мая 1945 года они радовались не тому, что победили, об этом никто особо не думал даже, радовались, что закончилась надоевшая война, что можно наконец жениться, создавать семьи, заботиться о своих детях. Можно трудиться, сеять хлеб, строить университет, учиться и так далее. Так вот, солдат не задумывается о победе, как стало понятно из диалогов журналистов с ветеранами. Солдат задумывается, как прожить день.

И мы, как воины Христовы, должны подражать им в своей духовной жизни. Нам не следует мыслить генеральскими категориями. Победа над нашими страстями – это не наша задача. Наша задача – преодолевать ежедневные искушения. В этом тоже есть определенный смысл. Не в том даже, чтобы побеждать искушения, а в том, чтобы им сопротивляться. Нет ничего особо страшного, если не удалось и битва закончилась проигрышем, – встал, пошел дальше. Не надо отчаиваться из-за того, что случаются грехопадения и даже с годами не получается становиться лучше: это ложная задача. Здесь где-то вмешался враг – мы сами поставили себе заведомо невыполнимую цель, которую никто больше перед нами не ставил, в том числе и Господь. Естественно, что достичь ее мы не смогли, и это становится для нас причиной разочарования в себе самих. Не глупо ли?

Человек может сказать, что раз Дух дышит где хочет, значит, можно не идти в церковь Божию. Я разочаровался в Церкви, люди там плохие, но ведь Бог везде: Бог у меня дома, Бог у меня в сердце?

– Это простой вопрос. Дома нельзя причаститься, а так – конечно. Кроме того, Церковь – это еще двухтысячелетний организм, это культура духовной жизни – молитвы, соборной молитвы, благочестивой жизни (по крайней мере, попыток благочестивой жизни).

Можно, конечно, обойтись без всего этого и сказать, что посредники не нужны. Тогда давайте будем последовательны и не будем отдавать детей в школы. Зачем? Ум-то у ребенка есть. И весь мир, результаты исследований которого запечатлены в учебниках. Есть живой, пытливый ум и с другой стороны – мир. Зачем школа? Зачем учителя? Зачем посредники между оком и миром? Зачем консерватории, музыкальные школы? Можно купить фортепиано: есть пальцы, есть уши – слушай, пробуй, учись, изобретай велосипед, проходя весь тот опыт, который создавали люди веками до тебя. Конечно, можно это делать, но будешь обречен в ближайшие 30 лет наигрывать на этом фортепиано какой-нибудь «Собачий вальс» одним пальцем. Так и в духовной жизни. Можно, конечно, проигнорировать Церковь и отвергнуть весь опыт духовной жизни, который накопился в ней за тысячелетие. В этом случае ты обречен остаться самоучкой.

К сожалению, пора уже заканчивать. Давайте подытожим.

– Чтобы не разочароваться в Церкви, во-первых, не нужно искать в Церкви ничего, кроме Христа, и от Самого Христа не ожидать ничего, кроме общения с Ним. Как говорит Сам Господь: «Ищите прежде Царствия Божия и правды его, и все остальное приложится вам». Все приложится – наде-яться на это можно, но ожидать не стоит, чтобы не разочаровываться. Нужно помнить, что все мы поражены в той или иной степени раковой опухолью эгоизма, и нам непереносимо, если мы видим что-то в мире, что нельзя использовать. И точно такими же глазами мы смотрим и на ближнего своего, и на Бога – это уже неправильно. На Бога надо смотреть как на Бога, а не как на силу, способную животворить или наказывать. И в Церкви не нужно ожидать ничего, кроме встречи со Христом.

Второй момент – нужно правильно, ясно и отчетливо поставить духовную цель на жизненную перспективу. Наша задача состоит не в том, чтобы победить свои страсти, это невозможно, это сделает Христос, подвергнув нас смерти и воскресению. Наша задача – не дать страстям одержать над нами победу и окончательно отвратить нас от Христа.

И третья важная вещь – это способность всматриваться, вслушиваться, способность творить добро, заканчивая то дело, которое начал Господь и предложил его завершить тебе. Так совершается добро.

На этом наша встреча заканчивается. Благословите наших телезрителей.

– Господь наш Иисус Христос да благословит и помилует всех нас.

Записала:
Ксения Сосновская

Никто в Церкви не ставит перед человеком задачу своими усилиями победить страсти, подчеркнул на лекции в Архангельске ученый и богослов, преподаватель Московской духовной академии иеромонах Симеон (Мазаев).

«Это недостижимо. Если бы человек мог самостоятельно победить страсти, то Христу не надо было бы приходить на землю. Наши отношения с ними должны напоминать отношения братьев Запашных с тиграми. Они дрессируют животных, чтобы те выполняли команды. Святые выдрессировали свои страсти, чтобы они не загрызли их. Но тигр остается тигром по своей природе - это по-прежнему опасный зверь. Поэтому настоящие святые не доверяли себе до последних минут жизни, - отметил лектор. - Никакие аскетические приемы не победят страсть в душе человека. Лишь смерть и воскресение способны освободить от зла».

Отец Симеон напомнил, что в Евангелии говорится о трех мертвых, воскрешенных Иисусом Христом, среди которых был Лазарь: «И возникает интересный богословский вопрос: а было ли это воскрешение? Ведь потом Лазарь снова умер. Разве смерть оказалась сильнее Христа? Богословы утверждают, что было лишь оживление. Потому что Лазарь не изменился, он вернулся в том же, зараженном грехом состоянии, в котором и был. Господь говорит о Себе, что Он дверь, единственная, через которую человек может войти в Царство Божие. А значит, человек, попадая туда, словно проходит через некий фильтр, отцеживающий зло. Этим отличается оживление от воскресения».

По словам проповедника, вопрос о смысле христианства начинается с вопроса о смерти. Чтобы раскрыть его, отец Симеон обратился к образу из трудов святителя Григория Нисского: у хозяина есть главная ценность - расписанный и богато украшенный кувшин. Враг придумал прокрасться ночью в дом и вылить в кувшин расплавленный свинец. К утру кувшин был испорчен. Тогда хозяин, будучи сведущим в скудельном ремесле, делает странную вещь: разбивает кувшин. При этом свинцовая болванка отделяется от стенок и хозяин обмазывает ее глиной и восстанавливает кувшин в первозданном виде. По мысли святителя Григория, кувшин -душа человека, к которой «примешалось» зло, причем эта грань настолько тонка, что невозможно понять: где добрые намерения, а где болезнь нашей природы.

«Что такое грех? Это добродетель, которая оказалась чрезмерной, человек где-то не заметил берега и перешел черту. Интересно, что увидеть ее можно лишь задним числом. Добро очень легко превращается в зло, будто протухает, - сказал миссионер. - Человек, который творит зло, наносит рану своей душе. Он не может радоваться жизни. Такой человек даже влюбиться как следует не может. Бог не может смириться с тем, что Его любимое создание несчастливо, поэтому разбивает кувшин. Творец подвергает нас смерти, подобно тому как врач-онколог, подвергает больного химиотерапии, Он убивает страсти вместе с нами, а затем делает обратную процедуру - воскрешает нас через Себя и Церковь».

Отметим, что вся лекция будет представлена в формате видео.

Также отец Симеон встретился с духовенством Архангельска, Северодвинска и Новодвинска. Беседа касалась двух тем: пастырского выгорания и причин, по которым люди уходят из Церкви.

Иеромонах Симеон (в миру - Мазаев Сергей Андреевич) родился 30 августа 1978 года в городе Георгиевске Ставропольского края. В 2000 году окончил философский факультет Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. С 2000 по 2003 год - аспирант кафедры онтологии и теории познания философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Название диссертации: «Тема мужества в философии: онтологический аспект». Кандидат философских наук. Преподаватель кафедры богословия Московской духовной академии. Постоянный автор сетевых изданий Pravoslavie.ru и Bogoslov.ru. Ведущий передач на телеканалах «Спас» и «Союз».

Фотографии предоставил о.Андрей Слиняков.

Пресс-служба Архангельской епархии

Видеозаписи для новости:

В чем суть христианства? Иеромонах Симеон (Мазаев)

Как точно подметили участники презентации, современная жизнь все реже требует от мужчин физического труда, в войнах в основном участвуют лишь профессиональные военные, и далеко не все молодые люди хотят служить в армии. Ученые отмечают, что в европейской цивилизации наблюдается сильнейший кризис мужественности.

Мужчины перестают быть мужчинами, они страдают различными психологическими комплексами, а решение важных задач перекладывают на женские плечи. В то время как сами женщины, возможно, нуждаются в сильном плече, в мужчинах, рядом с которыми они могли бы чувствовать себя спокойно и защищенно.

Именно эти соображения и побудили автора написать книгу «Мужская философия. Быть настоящим мужчиной». Автор - иеромонах Симеон (Мазаев) - человек большого жизненного опыта. Он окончил философский факультет МГУ, защитил кандидатскую диссертацию «Тема мужества в философии: онтологический аспект». После этого преподавал в Академии экономической безопасности МВД России.

Презентацию книги предварили выступление мужского хора Данилова монастыря и общая молитва.

Что же ищут женщины в мужчинах? Ответ на этот непростой вопрос ищут от века к веку. Если у мирского человека есть шанс на ошибку, то есть в случае если не получилось наладить нормальную семейную жизнь с одной женщиной, попробовать сделать это с другой, то у ученика духовной школы - будущего священника - такого шанса нет. Он выбирает себе супругу один раз и на всю жизнь. Сделать такой выбор правильно - очень непростая наука, которой нигде не учат, и мы сегодня пытаемся осмыслить, как мы должны это сделать, чтобы семья стала понастоящему христианской. К сожалению, статистика разводов в семьях священников не отстает от мирян, - сказал автор книги иеромонах Симеон (Мазаев).

Фото: Официальный сайт Даниловского монастыря

По его мысли, очень важную роль в укреплении семейного союза играет мужественность, то есть те качества, за которые женщина готова многое прощать, а самое главное - видеть цель в совместной жизни.

По словам присутствовавшего на презентации председателя Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства протоиерея Димитрия Смирнова, на своем пастырском поприще ему часто приходится сталкиваться с семейными парами, испытывающими проблемы.

Часто бывает так, что женщина приходит ко мне и говорит, что муж пожил с ней какое-то время, а потом переехал к маме, - рассказал протоиерей Смирнов. - Обычно в таких случаях я говорю, что пусть тогда и женится на маме. Это шутка, конечно, но сама ситуация, когда место жены занимает родитель, глубоко ненормальна.

Сделать это, конечно, нельзя, - утверждает автор, иеромонах Симеон (Мазаев). - Но, прочитав книгу, можно развить в себе вкус к философии, к размышлениям над жизнью, над миром. Понять, что, прежде чем что-либо начинать делать, надо думать, анализировать, взвешивать, а не действовать наугад.

Родилось рано наше поколение,
Чужда чужбина нам, и скучен дом.
Расформированное поколение
Мы в одиночку к истине бредем.

А.Вознесенский (Юнона и Авось)

Зона свободной мысли

Кто ищет смыслы в жизни,
Кто не может расстаться с логикой,
Кому есть что сказать,
Кто не боится быть осмеянным,
приходите к нам.

Мы не судим, но говорим, что думаем.
Приветствуем любое суждение, согласное с Евангелием,
Если вы не согласны, мы вас тоже выслушаем.
Если вы не уверены в себе, приходите за поддержкой.
Если уверены - приходите поддержать других.

У нас нет готовых рецептов.
Мы ищем, каждый, свой путь к Богу
Пытаясь организовать связку из единомышленников.

Размышления о свободе воли. Иеромонах Симеон (Мазаев).

Древнегреческий философ Платон однажды задался вопросом: что есть человек? И предложил следующее определение: «человек – это двуногое бесперое». Тогда киник Диоген поймал где-то петуха, ощипал его и бросил Платону на стол: «Вот твой человек». После этого скандала к исходному определению были добавлены слова «... и с широкими ногтями».
Можно сколько угодно смеяться над античным анекдотом, но как все-таки ответить на вопрос, поставленный Фридрихом Ницше: что дает право такому слабому животному, как человек, предстать миру в качестве венца творения?
Нетрудно заметить, что собака, к примеру, принципиально не может поститься. Если она здорова и голодна, если нет преград между нею и пищей, собака непременно станет есть. В структуре ее бытия отсутствует зазор между тем, что хочется сделать, и тем, что она в конечном итоге сделает. Иначе говоря, у животного нет воли. Это биологический «робот», поведение которого целиком исчерпывается объективными условиями.
Человек, напротив, способен быть первопричиной своих действий. Он может отрицать самого себя, делая то, чего не хочется, и не делая того, что хочется. Именно эта врожденная способность ставит вопрос о моральной и юридической ответственности человека за свои поступки.
Воля представляет собой, по сути, способность совершить чудо. У Распэ есть рассказ о том, как барон Мюнхгаузен попадает в болото. Вокруг нет ни души и находчивый герой, привыкший решать свои проблемы самостоятельно, выбирается из зыбкой грязи, вытягивая себя за косичку собственного парика. С точки зрения физики, это невозможно. Но как раз нечто подобное и совершает каждый из нас практически ежедневно, преодолевая сладкую утреннюю дремоту и вытягивая себя из уютной и теплой постели, дабы приступить к неприятному, но необходимому делу. То же делает заядлый курильщик, отказываясь от любимой и очень сильной привычки.
Без этой, поистине, царской возможности суверенно полагать начало своим действиям человек не мог бы творчески выстраивать собственную личность. Заметим, что человек задуман по образу и подобию Бога, но сотворен только по образу. То есть Бог доверяет своему творению самостоятельно завершить начатое дело. И тот, кто следует этому пути, становится действительно совершенным.
Нетрудно увидеть, что, не обладай человек волей, он не смог бы явить миру любовь. Собака, вопреки распространенному убеждению, не любит своего хозяина – скорее, она всего лишь отвечает расположением на доброту и привязанностью – на ласку. Но любовь – это нечто большее, чем механический рефлекс. Зачастую это расположение не «благодаря», а именно «вопреки». И потому любить, то есть желать добра тем, кто тебя распинает и убивает, способны только двое – Бог и человек. Именно воля позволяет христианину оставаться в Церкви, несмотря на личные искушения, а также скандалы и злоупотребления, встречающиеся здесь на каждом шагу.
Так называемый вопрос «о свободе воли» однажды расколол христианский мир. Как уяснить свободу воли человека в свете догмата о божественном всемогуществе? Апостол Петр попытался с оружием в руках защитить Христа от стражи первосвященника в Гефсиманском саду, но был остановлен словами Самого Спасителя: «Возврати меч твой в его место, ибо... как же сбудутся Писания, что так должно быть?» Но разве нельзя применить те же слова к действиям другого апостола – Иуды? Ведь и его предательство было исполнением Писаний. Иначе говоря, если все происходит по воле Бога, то в чем можно винить человека? Или какие дела можно поставить ему в заслугу?
Реформаторы, следуя за Лютером и Кальвином, пришли к выводу, что свободы воли нет. Все изначально предопределено Богом и каждый человек предназначен к спасению или погибели. Это его судьба, которую он не в силах изменить. Иуда – неудачник, проклятый от сотворения мира. Немногочисленная группа писателей, вроде Нильса Рунеберга, наоборот, почитала Иуду как верховного апостола, который поступился собственным именем, славой апостола и даже спасением души ради исполнения пророчеств, то есть явил высшее послушание Богу, действительно «отвергнулся себя ради Христа и Евангелия».Однако Эразм Роттердамский убедительно опроверг и тех, и других. Он указал на то, что в пророчествах нет никаких конкретных имен. И даже повеление Спасителя Иуде во время Тайной Вечери лишено конкретики. Он не сказал: «Иди и предай Меня». Его слова были: «Что делаешь, делай скорее». То есть Божие предопределение – это не пьеса с заранее подобранными и утвержденными на роли актерами. Это формула, состоящая почти из одних переменных значений. А потому Иуде вовсе не обязательно было подставлять себя в эту формулу как значение переменной «предатель».
Промысел Божий подобен промыслу торговца, выходящего утром на рынок: он не знает поименно тех людей, которые купят днем его товары, но пребывает в твердой уверенности, что эти люди найдутся. Будущие покупатели тоже выходят из домов, не всегда имея твердое намерение что-либо купить. Но, увидев подходящий товар, совершают сделку, потому что были к ней морально и материально готовы с самого утра.
В Нагорной проповеди есть слова Христа: «Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своем». Именно здесь, «в сердце своем» или, по выражению Иммануила Канта, «в интеллигибельном мире», реализуется свобода воли человека. «Посмотреть на женщину с вожделением» или «прогневаться на брата своего напрасно» – значит, полностью пройти свою часть пути навстречу греху. Дальнейшее зависит от Бога: исполнится или нет этот грех в реальной истории. Очевидно, Иуда совершил свое предательство задолго до поцелуя в Гефсиманском саду. Именно потому он, а не апостол Петр, и был избран для последующей ужасной роли.
Проще говоря, если некто задумал черное дело, он едва ли пойдет подыскивать исполнителей среди учеников воскресной школы. Будущими преступниками станут те, кто уже совершал нечто подобное или озлобился до такого состояния, что морально уже готов к действительному преступлению. Так что вполне оправдано стремление подвижников к чистоте желаний и помыслов. Преступления, свободно совершаемые «в сердце своем», подводят нас к той критической черте, за которой могут последовать роковые слова Бога: «Что делаешь, делай скорее». И тогда тайное просто становится явным.

Ольга, именно, как пояснил Владимир, я и имел в виду, т.е., думал, что на это указывают слова "Свобода воли выражается не в том, что есть возможность выбора, а в том что есть такая полнота жизни, при которой даже не стоит вопрос:направо или налево?", но вижу, что не так понял. Но суть в другом. Что мешает смотреть на поступки комплексно? Объяснять психологически, а оценивать нравственно? Ведь обе точки зрения по своему оправданы.

Андрей, я немного приболела, писать тяжеловато, тем не менее попробую. Дело в том, что духовная наука (и учение о Боге, о человеке, и аскетика, герменевтика и т.д.), довольно точная, по крайней мере, у неё есть чётко выраженные границы, коими являются святоотеческие труды, предание и т. д. Как выше я писала, и это крайне важно - это фундамент:" У Бога воля-произволение (желание) и воля- действие совпадают. Воля Бога - это Его природное свойство.Она всегда благая и ничем не ограниченная - абсолютно свободная. Бог не нуждается в выборе целей и средств, ибо Он все знает и поступает всегда наилучшим образом. Мы, не сами по себе воссоздавшиеся (здесь уместно толкование Шестоднева, именно толкование с древнееврейского, а не Лопухина), а как единственные существа, получившие в дар бессмертную душу, не можем самостийно управлять собой, без Божественной полноты общения, без Её животворящей и направляющей и исцеляющей энергии. И это не просто слова, это опытным путём познавалось веками. Мне очень нравится преподобный Петр Дамаскин, он так всё разложил по полочкам, я поражаюсь величию его поистине учёных трудов:"...Среди этих двух путей стоит человек, то есть праведности и греха, и на какой хочет – вступает и идет по нему. Стезя же, которою он пошел, и ведущие его по ней или Ангелы и люди о Боге, или демоны и злые люди доводят его до самого конца пути того и против желания. Добрые – к Богу и в Царство Небесное, а грешные – к дьяволу и в вечное мучение. Но никто не причиною погибели, как только своя воля; спасения же – Бог, даровавший не только бытие, но и благое бытие, ведение и силу, чего не может иметь человек без благодати Божией..." Поэтому нельзя объяснять свободу воли - отсутствием её или механическим отсечением. А где в этой системе БОГ? Только Благодать даёт возможность обрести и склеить разрозненные черепки:произволение - действие. Недаром преподобные отцы, в ту меру, в которой соединялись с Богом, в той и обладали свободной, т.е благой волей. Приведённый пример Владимиром - это всего лишь пример борьбы с помыслом. И крайне опасно приводить его как руководство к действию в таком конкретном и практическом действии для большинства аудитории, т.как до этого поучения Авва Дорофей учит и об отвержении мира, и о смиренномудрии и т. д., т.е этим текстом, без всякой связи с Богом, как буд - то бы легко сказать:«Посмотри туда». А он отвечает помыслу: «Истинно не стану смотреть»! Если бы было так просто, мы бы без молитвы, без покаяния и смирения, стали бы святыми. Вот центром должен быть Бог. Закончу опять словами преподобного Петра Дамаскина:

Нет кратчайшего преуспеяния души, чем отсечение своих хотений и разумений, и нет ничего лучшего, чем повергать себя пред Богом день и ночь и просить Его, да будет во всем воля Его. И ничего нет хуже, чем любить свободу для души или тела.

Никакая иная добродетель не может так постигнуть волю Божию, как смиренномудрие и оставление всякого своего разумения и своей воли...... Или ещё:....всякому человеку, если он захочет спастись, ничто не может воспрепятствовать: ни время, ни место, ни начинание. Только чтобы он поступал, как дело требует, как должно с рассуждением, направляя всякую мысль к намерению Божию. Ибо не то, собственно, нужно, что делается, а для чего делается. Мы невольно не согрешаем, если не согласимся прежде произвольно с помыслом и не впадем в пленение; тогда (помысел) этот плененного им невольно и против воли его приводит к падению. Подобно сему и согрешения, случающиеся по неведению, происходят от тех, которые мы совершаем в ведении (в сознании)....

Ольга, желаю выздоровления и спасибо за ответы. Поразмыслив о написанном не могу не задать еще два вопроса.

Ольга, желаю выздоровления и спасибо за ответы. Поразмыслив о написанном не могу не задать еще два вопроса.
1) Второй раз встречаю такую фразу, в которой о свободе говорится как от чем-то таком, что допускает меру. Это вполне согласуется с описанной догматикой, но расходится с обычным употреблением слова свобода. Обычно предполагается только два возможных значения: свобода или ее отсутствие. Как понимать отчасти свободное действие? По-моему, слова: «преподобные отцы, в ту меру, в которой соединялись с Богом, в той и обладали свободной, т.е. благой волей» можно понять лишь таким образом: если взять все их поступки и разделить на свободные и принужденные, то часть свободных поступков – это мера их свободы.
2) Вот эта фраза непонятна: «Среди этих двух путей стоит человек, то есть праведности и греха, и на какой хочет – вступает и идет по нему. Стезя же, которою он пошел, и ведущие его по ней или Ангелы и люди о Боге, или демоны и злые люди доводят его до самого конца пути того и против желания.» Выбор – это акт, предполагающий конкретное время и обстоятельства. Как и когда человек делает свой единоразовый и бесповоротный выбор? Вдобавок это в корне расходится (в моем видении, конечно) с церковным учением о необходимости покаянии и т.п.

Андрей, огромное спасибо, очень хорошие вопросы, но тема крайне сложная и наверно, в некоторые слова мы вкладываем всё же свои смыслы. Мне тоже важно если не найти, то хотя бы приблизиться к истине. И такие вопросы ваши как нельзя кстати. Я позволю себе тоже отвечать по вашим пунктам - так удобнее. 1.) Не свобода допускает меру(опять прописываю: мы созданы по образу Божию, т.е. в человеке присутствует(неудачное слово) разум и свободная воля, т.е наша воля должна быть такой же, как Его Воля - абсолютно свободная и всегда благая), а вот уже обретение её (свободы) может иметь некую степень в условиях земного существования. Мы ведь живём в мире иерархии: хорошо, лучше, ещё лучше и т.д.. Если бы мы, как творения Божии, после грехопадения, могли своими действиями (духовной жизнью) восстановить эти разрозненные связи души сами, то вряд ли нас нужно было спасать такой ценой! Ведь речь идёт не только о философском понятии "свобода", нет, это одно из фундаментальных понятий в христианстве, к которому мы можем свести многие понятия: любовь, добродетель, молитва, трезвение и т.д. Но пока есть последствия греха, значит существуют препятствия для благого произволения, т.е некая степень (относительность)обретения свободы нами (людьми)в условиях "мирского притяжения". Т.е, по мере того, как нам удаётся увидеть эти препятствия -отчуждения от Источника полноты бытия, в этой мере мы жаждем Творца и просим Его всеблагой Воли. И вот тогда мы обретаем свободу.Я вообще думаю(моё частное мнение), что Царство Божие это путь человека в бесконечном совершенствовании(уподоблении) Богу. А то, что это очень трудно, так Господь сказал:...Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его.... Поэтому я бы не делила поступки свободные и принужденные, как синоним свободных и несвободных. Как вы наверно, поняли, это механистическое деление не относиться к определению свободы, как целостному механизму "благое желание - благое действие". Как раз свобода здесь для нас и заключается в постоянном понуждении, в том что мы можем преодолеть земную гравитацию греха и восстановить единство души в небесном уповании на Господа Иисуса Христа. Второй вопрос затрагивает Промысл Божий. Приведу слова св. Григорий Богослова о том, что было бы если бы мы действовали своей согласно своей "свободной воле":"Мы должны веровать, что есть Промысл, все содержащий и все связывающий в мире, ибо для тех существ, для которых необходим Творец, необходим вместе и Промыслитель; иначе мир, носимый случаем, как вихрем корабль, должен был бы разрушиться, рассыпаться и возвратиться в первоначальный хаос и неустройство."
,, Ой, написала сумбур, температура всё таки даёт о себе знать. Андрей, мне интересно, если вы, конечно поняли кривые мысли мои, есть ли конфликт между моим изложением этого понятия и вашими суждениями о свободе? На второй вопрос отвечу, если вам будет интересно, попозже. У нас В Тульской области буквально эпидемия. Вирус страшный, в один день валит с ног и Темп. около 39. Не болейте!

Ольга, желаю скорейшего выздоровления!

Ольга, спасибо за добрые пожелания. И Вы не болейте!
Еще раз подумав о всем вышесказанном, готов согласиться с тем, что можно выделить, как минимум, два смысла слова «свобода».

Ольга, спасибо за добрые пожелания. И Вы не болейте!
Еще раз подумав о всем вышесказанном, готов согласиться с тем, что можно выделить, как минимум, два смысла слова «свобода».
1) Свобода – синоним спонтанности. Связка «воля(желание) – воля(действие)» подобна связке «причина – действие». Тождество желания и действия = абсолютная свобода. Тождество причины и действия = спонтанность (свобода). Здесь, по сути, расхождений у нас я не вижу. Конфликт, по-моему, заключается в том, что эта самая связка «воля(желание) – воля(действие)» мною понимается не как части некоего прежде целого в сознании, а как основной способ упорядочивания данных во внутреннем опыте. Если мы хотим понять что-либо, нужно искать причины. Причем не важен род причины - естественные законы это или Промысел. Но в природе нет добра и зла (а в мире, содержимом Промыслом, все благо), поэтому, если нет спонтанности, то нет места ни греху, ни добродетели. Именно поэтому вопрос о свободе воли всегда был крайне важен и был предметом споров разных философских школ. Однако грех и добродетель реальны, о чем вполне свидетельствует совесть. Поэтому необходимо полагать свободу воли, причем не как цель деятельности, но как уже фактически имеющуюся и проявляющуюся в каждом действии, подлежащем нравственной оценке. Принуждение же (несвобода) – это обусловленность поступка, помысла чем-то внешним по отношению к нему, рассматриваемым как его причина. Обычно это внешнее нечто называют аффектом. Поэтому принуждение состоит не в том, что нужно преодолевать трудности, а в обусловленности воли. По-моему, Феодорит в приведенной мной цитате имеет в виду свободу именно этого типа. Точнее говоря, он предостерегает от неверных умозаключений от веры в Божественный Промысел к несвободной воле человека и, следовательно, его невменяемости (в буквальном смысле).
2) «Иисус отвечал им: истинно, истинно говорю вам: всякий, делающий грех, есть раб греха. Но раб не пребывает в доме вечно, сын пребывает вечно. Итак, если Сын освободит вас, то истинно будете свободны.» (Евангелие от Иоанна 8:34-36). Речь здесь идет об искуплении, в котором участвует каждый верующий. Этот смысл полностью совпадает с Вашим изложением, за исключением того, что в нем не подразумеваются, по крайней мере, явно того, что одним из последствий грехопадения является разрушение некогда имевшей место свободы, т.е., тождества желания и действия. Склонен думать, что эта мысль попала в богословие из древнегреческой философии.
Насколько я понимаю, свобода (1) и свобода (2) друг друга не исключают, поэтому вполне можно принять их одновременно. Нужно только понимать, о чем именно идет речь в данном конкретном случае.
Однако ни свободу(1), ни свободу(2) нельзя понимать, как единоразовый акт, следствием которого является спасение или гибель. Напротив, обе они предполагают постоянную активность. Поэтому с удовольствием прочитаю Ваши мысли по поводу цитаты: «Среди этих двух путей стоит человек, то есть праведности и греха, и на какой хочет – вступает и идет по нему. Стезя же, которою он пошел, и ведущие его по ней или Ангелы и люди о Боге, или демоны и злые люди доводят его до самого конца пути того и против желания.»

Андрей, как пишут св. отцы, человек, в его нынешнем состоянии, наиболее удобопреклонен ко греху, чем к праведности.Если Бог желает, чтобы и в грешном бытии мы были свободны, значит наша свобода - это духовная категория, а не телесная или психическая и т.д. Именно духовная составляющая (которую мы меньше всего и чувствуем и осознаём) позволяет человеку соединяться с Богом и творить благую волю. А каждодневные - "воля(желание) – воля(действие)" при предметном или даже нравственном выборах, есть факт того, что мы обладаем волей. Но это не говорит о том, что она абсолютная. Итак, есть свобода, и есть возможность её реализации: на благо или на грех. Я вначале писала, что жизнь в Боге способствует реализации благой свободы(единой) в той степени, в которой обретается подобие Божие.