Постмодернизм и понимание права. Влияние на юридическую науку Религиозные основы права
Существует и иная точка зрения на проблему унификации права, которую развивают представители постмодернистского направления 1 .
По их мнению, в настоящее время общепринятым является понимание права, основанное на таких понятиях, как репрезентативная теория истины, нейтрализм, всеобщность и законность. Содержание этих понятий соответствует традициям западной культурной парадигмы. Однако на сегодняшний день, как утверждают постмодернисты, человечество переживает опыт распада этого культурного единогласия: мы живем в неоднородном и многомерном мире, который объединяет совершенно разные понимания человеческого существования, присущие обитателям микропространств. Процесс фрагментации накладывает свою печать и на понимание права. Развитие постмодернистских представлений о праве, учитывающих влияние фрагментации, опирается на такие рабочие понятия, как творческое правосудие, перспективистская рациональность, системная теория истины и судопроизводство, гарантирующее учет опыта разных культур. Согласно постмодернизму, общество испытывает насущную потребность в новых формах правового мышления.
Деятельность юриста обычно понимается как поиск в кодексах и законах подходящей комбинации, чтобы разрешить дело и применить к конфликтной ситуации существующие правовые нормы.
На сегодняшний день философское и социологическое понимание права соответствует этой картине. Фи-лософско-правовые категории, такие, как закон, норма, юридическая сила, эффективность и многие другие, рассматриваются с этой точки зрения, трактующей право как единственную систему норм, регламентирующую социальное поведение людей на основе легалистского понимания мира и человеческой жизни, отраженного в установлениях позитивного права.
Однако с точки зрения постмодернизма такое представление о праве - миф; очень влиятельный, но все же миф. Оно ирреально, но не потому, что право вовсе не является полной и статичной системой - на самом деле это динамичная система, постоянно воспроизводимая и обновляемая. Динамизм права уже является общепризнанным, что все же не привело к опровержению мифа о праве. Модификация и постоянное самообновление нормативной системы, по мнению легалистов, всегда осуществляется в соответствии с механизмами и критериями правовой оценки, включенной в кодекс позитивного права.
Постмодернизм рассматривает это представление о праве как миф потому, что понятия и идеи, которыми человек пользуется, чтобы сделать окружающий нас мир понятным и управляемым, изменили содержание и утратили свойство этических референций, легитимизирующих закон. Речь идет о таких понятиях, как свобода, ответственность, авторитет, научность, справедливость, истина/ложь и т.д. Понимание (не определение) таких понятий и идей составляет необходимую предпосылку ответа на ключевые проблемы регулирования социального поведения и порождаемых им конфликтов. Вот некоторые из таких проблем:
О каких принципах и стандартах поведения следует договориться, чтобы социальная жизнь была гармоничной и на местном, и на глобальном уровне?
Почему эти принципы и стандарты обладают юридической силой?
Откуда нам становится известно, что они имеют юридическую силу?
В чем состоят обязанности каждого индивида перед другими индивидами, связанными с ним социальной практикой?
-Во что индивид как личность, взаимодействующая с обществом, может верить, что может говорить и что делать?
Как право может способствовать уменьшению социального зла?
В какой мере индивид ответственен за социальное зло, и до какой степени?
Правомерно ли установление этой ответственности существующим правом?
Что такое хороший закон?
С точки зрения теоретиков постмодерна общепринятая формулировка ответов на эти вопросы и апории вызывает ряд сомнений.
Проиллюстрируем это коротким примером.
Современная философия и социология права базируются на понятии самоидентификации индивида и социальной группы, хотя одной из самых явных и заметных характеристик современного мира является крах традиционных форм личной и социальной идентификации: тендерной, классовой, расовой, профессиональной, семейной и т.д.
Многие индивиды, если не большинство, действуют более эффективно вне этих традиционных параметров идентификации и пользуются другими критериями идентификации, гораздо менее определенными.
Им не удается основывать свои представления о правильных действиях на понятиях разумности или законности, связанных с современным пониманием идентификации, поскольку многие из них ощущают значительную нестабильность своей классовой, этнической и даже тендерной принадлежности.
Проблемы правового рационализма, законопослушного поьгдения, желания, ответственности, индивидуальной и групповой тождественности должны, согласно постмодернизму, решаться на основе понимания того, что в социальной действительности идут глубинные процессы трансформации.
По мнению постмодернистов, историю права можно разделить на два больших периода:
1. Классическое правоведение, характерное для конца XVIII и начала XIX веков. Проще можно назвать этот период периодом «всеобщего разума», потому что вся деятельность по разработке и применению правовых норм основывалась на вере, что такие нормы покоятся на непреложных принципах.
2. Право XX века. В постмодернизме этот период называют «прагматическим». Господствующей правовой теорией в этом столетии была инструментальная: закон - это инструмент, обеспечивающий социальный порядок; его легитимность основывается на его способности служить общественным целям. Однако трудно
определить, какими должны быть эти социальные цели, и предложить стратегии для их достижения. Самым очевидным примером такого провала является крушение государства всеобщего благоденствия. Последние течения демонстрируют, что происходит смена парадигмы правовой мысли; таковы, например, критические правовые исследования, феминистская теория права, критическая расовая теория, семиотическая теория права и т.д. Поистине начинает казаться, что теоретики и практики права заинтересованы в замене традиционных истин и нейтралистских концепций права его нематериалистическими, плюралистскими и контекстуальными объяснениями. К концу XX века пришлось признать:
Что право само по себе - только культурно обусловленная дискурсивная форма.
Что вместо культурной однородности и единообразия имеет место культурная разнородность и многоплановость.
А следовательно, авторитет права, основанного на метанорме, иерархически возвышающейся над всеми нормами и лежащей в основе позитивного права, или на социальной цели, принятой только одной культурой, становится все проблематичнее.
Теория и практика либерального права, характерная для современности, основывается на концепции языка, согласно которой слова и понятия способны объективно передать значение событий. Профессиональный юридический язык пользуется такими абстрактными категориями, как объект/субъект, закон/общество, существительное/прилагательное и т.д., и строит, основываясь на них, правовые нормы, претендующие на удовлетворение юридическим требованиям всеобщности и объективности.
Однако, по мнению постмодернистов, новые явления в теории права привели к дроблению или расколу этой репрезентативной модели. Можно сказать, что мы переживаем «кризис репрезентации», потому что традиционные каноны истины исчезают и возникают объяснения, рассматривающие истину как социально и контекстуально сконструированное рассуждение.
В сложном обществе начала XXI века критерии рациональности рушатся, потому что отчетливо вырисовываются подгруппы населения, каждая из которых видит и оценивает реальность (и закон) со своей собственной точки зрения.
Прагматическая точка зрения в правовой теории проявляется в рассмотрении права как второстепенного явления или процесса, формируемого внеправо-выми факторами, такими, как история, экономика, культура и т.п. Контексту ал изация - это характеристика, которую правовой прагматизм разделяет с постмодернистскими объяснениями права, но прагматизм контексту ализирует закон в соответствии с представлением об однородной культуре и обществе, тогда как постмодернистская точка зрения рассматривает мир в перспективе не поддающейся упрощению культурной гетерогенности.
Решение проблем разнородного социального порядка, в рамках которого мы живем, согласно представлениям постмодернизма, осуществимо путем замены легального правосудия правосудием творческим. Под творческим правосудием постмодернисты понимают правосудие активного общества, которое будет основываться на переформулировке формальных категорий, с которыми работают юристы, чтобы превратить их в функциональные категории.
Таким образом, мы видим, что теоретические подходы к праву и перспективам его развития на XXI век сохраняют разнообразие и оставляют перспективу выбора. Какая из наметившихся тенденций возобладает - покажет время.
Из сказанного выше уже можно себе представить отношение постмодернистов к юриспруденции. Не оставляя камня на камне от всего нашего мира и мировоззрения, они, естественно, крайне критически относятся и к традиционной теории права*. А именно, предлагается ее полная деконструкция. Традиционная теория права - это типичный метанарратив, проявление доминирующего дискурса. Необходимо подорвать доминирующий дискурс, освободить подавляемые дискурсы и голоса.
Под деконструкцией права понимается обнажение его фрагментарности, отсутствия в нем целостности и последовательности. Как и все остальное, право должно изучаться в социальном контексте, должна быть показана историческая и культурная
* Надо отметить, что существуют два очень близких постмодернизму направления в современной философии права - это так называемые «критические правовые исследования» и феминистская юриспруденция. Они имеют ряд сходных черт с рассматривавшимся уже нами юридическим реализмом, а также с марксистской теорией права.
специфика права. Постмодернистские правоведы пытаются продемонстрировать, что современное законодательство не есть нечто нейтральное (как оно пытается представить себя), но является феноменом позднего капитализма. Соответственно, право должно подвергнуться критическому анализу, который продемонстрирует классовый характер права, откроет защиту им капиталистических ценностей.
Постмодернизм также ставит задачу изучения того, как участники правового процесса конституируются дискурсом права. Одобряя те тенденции в развитии традиционной философии права, которые подчеркивают интерпретативный характер правовой деятельности («внутренняя точка зрения» Г. Харта, интерпретативная модель Р. Дворкина), они призывают пойти дальше и проанализировать все факторы, влияющие на интерпретацию юридических текстов. Прежде всего, это социальные роли, определяющие интерпретацию.
Интерпретация является проявлением власти, судьи и адвокаты выступают как представители элиты. На интерпретацию права влияют их моральные и политические убеждения. Активное и неизбежное участие в интерпретации принимает политическая идеология. Поэтому нужна не «внутренняя точка зрения», а критическая точка зрения.
Некоторые постмодернисты утверждают, что необходима перестройка всего правового порядка. Фрагментарной, множественной и нестабильной реальности нашего времени должно соответствовать такое же право - плюралистическое, применяемое по-разному множеством различных «интерпретатив-ных сообществ».
Постмодернисты призывают обратить внимание на субъект права в контексте дискурса права. Они говорят о смерти «субъекта права». В соответствии с модернистской концепцией субъекта, у человека отсутствует индивидуальная целостность, нет выбора, свободной воли, невозможны такие вещи, как «согласие» или «намерение».
Для участников судебных процессов характерна множественная, меняющаяся идентичность. В качестве примера приводится «постмодернистский процесс» в Висконсине в 1991 г. Подсудимый обвинялся в изнасиловании женщины, страдающей раздвоением личности, точнее, наличием множества «личностей» в одном теле.
Причем об изнасиловании можно было говорить только в отношении одной из этих «личностей», остальные дали бы согласие. Более того, изнасилованная «личность» вообще-то тоже согласилась на секс, но утверждалось, что она была слишком незрелой, или не вполне здоровой, чтобы ее согласие могло считаться подлинным. Традиционные юридические понятия «личности», «признания», «истинных показаний» были поставлены под сомнение.
Кроме того, истерия в СМИ вокруг этого процесса - тоже.одна из тем, которой уделяют большое внимание постмодернисты. Для постмодернизма в целом характерно представление об" огромной роли средств массовой информации, которые по сути и создают нашу картину мира. Постмодернистские теоретики права уделяют большое внимание взаимодействию права и СМИ, тому, как последними создается наш образ права, который потом влияет на правосудие (шоу-право).
Один из современных постмодернистских авторов, Пьер Шлаг, анализирует следующий пример, взятый из популярного телесериала «Закон в Лос-Анджелесе»*. Некто Стюарт Мар-ковиц, сотрудник небольшой юридической фирмы в Лос-Анджелесе (и весьма симпатичный персонаж в сериале), арестован за вождение в пьяном виде. У него обнаруживают 0,9 промилле алкоголя в крови. Стюарта в суде будет представлять Майкл Кьюзак, его партнер по фирме и очень компетентный юрист. Происходит следующий диалог между Майклом, Стюартом и его женой Энн:
Майкл. Профессор Хаймсон - лучший токсиколог штата. Если он даст свидетельство в нашу пользу, все будет O"k. Ладно, к фактам... Итак, ты выпил стакан вина перед тем, как вый--ти из ресторана, не так ли?
Стюарт. Ну, я пил вино за обедом, так что, я думаю... Майкл. Да, но время очень важно. Позволь мне кое-что объяснить. Чтобы алкоголь проник в кровь, должно пройти тридцать минут. Это означает, что, если ты выпил стакан вина как раз перед тем, как сесть в машину, наш свидетель-эксперт сможет показать, что в момент, когда тебя арестовали, алкого-
* Цит. по: Freeman M. D. Op. cit., p. 1179-1189. 249
ля в крови у тебя еще не было... Это очень важно... Итак... Когда, как ты думаешь, ты выпил последний стакан вина?
(Стюарт и Энн понимают, в чем дело).
Энн. Он выпил его как раз перед тем, как мы ушли.
Майкл. Вы готовы показать это в суде?
Энн. Да.
Майкл. Хорошо... Очень хорошо.
Как пишет Пьер Шлаг, Майкл получил именно то свидетельство, которое хотел, ни разу ни говоря о правде. Он избегает открыто призывать к лжесвидетельству. Но ни закон, ни профессиональная этика не требуют от него знать правду. «Мы начинаем понимать, что будет ли Стюарт осужден или нет, совершенно не зависит от того, был ли он пьян в момент ареста. Это полностью зависит от того, насколько хорошо сыграют свои роли различные актеры (прежде всего, Майкл, Стюарт, Энн, полицейский, прокурор округа и эксперты) <. .> Образ права, представленный здесь, - это представление, риторические ходы в рамках предписанных, стилизованных ролей, которые разыгрываются различными актерами для того, чтобы применить или нейтрализовать институциональную власть»*. В зависимости от того, как актеры применят имеющиеся у них ресурсы власти (влияния), исход дела будет разным.
Майкл разыгрывает свою роль хорошо: Он приготовил следующие аргументы для защиты: Стюарт имел 0,9 промилле алкоголя в крови, что едва превышает допустимые в Калифорнии 0,8 промилле; два свидетеля покажут, что Стюарт пил вино незадолго до того, как сесть в машину; Главный токсиколог штата, весьма уважаемый специалист, покажет, что в данной ситуации Стюарт не мог быть пьян в момент ареста.
С этим Майкл идет к прокурору округа, женщине, которую он называет по имени. Он излагает ей свои аргументы, добавляя, что дело будет рассматривать судья Мэттьюс - друг начальника фирмы Майкла. Майкл просит ее об одолжении. «Майкл и прокурор округа явно состоят в отношениях „профессиональной дружбы" - неформальных отношениях, возникающих на основе повторяющихся контактов <.. .> На основе профессиональной дружбы поддерживается сеть неформа-
* Ibid. Р. 1180.
льных связей, через которую длинная рука закона делает большую часть своей работы: сделки с правосудием, согласованные приговоры, примирения сторон и т. д. Это сеть права внутри права - теневое право <...> Теневое право уменьшает стоимость трансакций благодаря институту, известному как банк одолжений - огромная, постоянно меняющаяся совокупность связей, лояльностей, долгов и обязательств < . .> Банк одолжений - это в значительной части феодальный институт, иерархический по структуре и действующий на основе лояльности, чести и профессиональной дружбы...
В конце концов банк одолжений, теневое право и Майкл делают свое дело - обвинение заменено на „неосторожное вождение". <.. .> В конце эпизода Стюарт (в своем офисе) < . .> говорит: „Я виновен: три стакана вина"»*.
Пьер Шлаг комментирует это так: «Это - великолепная находка сценариста, великолепная, так как подтверждает главную идею, что право - это игра власти и манипуляции [курсив мой. - С. М.]. Юристы манипулируют и контролируют. Закон манипулирует и контролирует»**.
Согласно Шлагу, сериал «Закон в Лос-Анджелесе» говорит нам правду о праве, правду, которую знают юристы и все, кто сталкивался с реальным правосудием. Право - это мир закулисных игр, обмана и манипуляций. Истина, рациональность и моральные ценности используются участниками правосудия Только инструментально - если они помогают эффективно манипулировать присяжными. Кому точно нет места в этом сериале, утверждает Шлаг, так это Рональду Дворкину.
Постмодернисты, а также очень близкие к ним сторонники «критических правовых исследований» (иногда их даже объединяют под одним названием «постмодернистская критическая юриспруденция») отрицают возможность истины, объективности и справедливости в морали и праве, возможность основывать право на принципах честности, справедливости, равенства, которые мы все разделяем и которые служат интересам всех. Их представления основаны на идеях морального релятивизма и скептицизма - идеях о том, что нет общечеловеческих ценностей, все ценности относительны.
* Ibid. Р. 1180-1181.
Опираясь на философскую традицию, идущую еще от античных софистов, а также Ницше, Маркса и Фрейда, они утверждают, что моральные и правовые ценности - это всего лишь выражение (и прикрытие) политических отношений господства, доминирования. Мораль и право существуют для того, чтобы защищать интересы тех, кто господствует в обществе, элиту от угнетенных. Мораль и право - это иллюзия, направленная на поддержку статус-кво и блокирование перемен в интересах угнетенных.
Кроме того, в обществе с глубоким социально-экономическим неравенством интересы господствующих и подчиненных очень сильно отличаются. В таком обществе не может быть единой, цельной системы ценностей и основанной на ней единой системы моральных принципов в праве (последнюю пытается найти Дворкин, за что его ожесточенно критикуют постмодернисты и «критические исследователи»).
Критика постмодернизма
Как следует расценивать постмодернистские идеи в целом и постмодернистскую теорию права в частности? В том и другом много точных наблюдений. Постмодернистами поставлены верные и глубокие вопросы. Другое дело, что на них даны очень спорные ответы. Постмодернизм - это по своей сути философия отчаяния. Недаром многие известные постмодернисты были участниками революционных событий 60-х гг. прошлого века в Западной Европе и США. Поражение этих выступлений повлекло разочарование ряда их участников в марксизме, в возможности добиться каких-то изменений, а затем и вообще разочарование в разуме и человеке.
В целом, постмодернизм - это ложное и по своей сути человеконенавистническое учение. Оно опирается на крайне сомнительные философские основания, прежде всего моральный релятивизм и скептицизм. Но всякий релятивизм - это самоопровергающееся учение. Если все относительно, то релятивизм тоже входит в это «все». Значит, относительно и утверждение об относительности всего, и у нас нет никаких оснований придерживаться именно его, а не, скажем, утверждения о том, что ничего не относительно.
Доводы в пользу морального релятивизма не выдерживают критики. Аргумент: у одних одни моральные представления, у других - другие, значит, нет объективности в морали - ложен. Из того, что одни думают, что Земля круглая, а другие - что Земля плоская, еще не следует, что нет истины в географии. Ссылки на разнообразие нравственных представлений у разных народов и культур тоже не доказывают правоту релятивизма.
Как писал Дж. Финнис, современные исследования по антропологии показали, что «все человеческие общества демонстрируют заботу о ценности человеческой жизни; во всех сообществах самосохранение в общем и целом признается как законная мотивация действия, ни в одном убийство других человеческих существ не позволяется без совершенно определенных обоснований. Все человеческие общества расценивают продолжение рода как благо, за исключением особых обстоятельств. Все человеческие общества ограничивают сексуальную активность;
во всех обществах есть определенные запреты на кровосмешение, запрет сексуальной вседозволенности и изнасилования, и поощрение стабильности и постоянства в сексуальных отношениях. Все общества демонстрируют заботу об истине, обучая молодежь не только практическим (например, избежанию опасностей), но и спекулятивным и теоретическим (например, религия) предметам. Человеческие существа в детстве могут выжить, только если о них заботятся, и они живут в обществе, которое распространяется за пределы нуклеарной семьи. Соответственно, все общества отдают предпочтение ценностям сотрудничества, ставят общее благо на первое место по сравнению с индивидуальным благом и ценят справедливость внутри групп. Все знают дружбу. Все имеют концепции «моего» и «твоего», собственности и взаимности. Все ценят игру - серьезную и формализованную или расслабленно-рекреационную. Все обращаются с телами умерших членов группы в соответствии с традиционными ритуалами, отличающимися от процедур выбрасывания мусора. Все демонстрируют внимание к силам или принципам, считающимися сверхчеловеческими; в той или иной форме религия универсальна»*.
* FinnisJ.Op. cit., p. 164-165.
Другие исследователи указывают и на иные общечеловеческие ценности. Иначе не может и быть: мы все - люди, и все живем в обществах в условиях нехватки ресурсов, мы все стремимся жить и хотим избежать боли и т. д. (см. «минимальное содержание естественного права» Г. Харта). Общность фундаментальных условий существования порождает общие ценности.
Моральный релятивизм выдает себя за высокогуманное и терпимое учение. Если все ценности относительны, то нет никаких оснований утверждать, что ценности нашей культуры, лучше, чем ценности других. И мы, соответственно, не имеем права считать другие культуры хуже нашей (более отсталыми, чем наша) и навязывать другим культурам свои ценности. Но, придерживаясь морального релятивизма, можно с такими же основаниями сказать: «Ваши ценности ничем не лучше наших, поэтому возьмем и навяжем вам наши, если захотим».
Основываясь на моральном релятивизме, мы должны терпеть и одобрять существование чудовищного зла. Мы не имеем права критиковать нацистскую Германию, осуждать убийство миллионов людей в концлагерях, мы не должны иметь ничего против Бен Ладена и Шамиля Басаева, поскольку у них другие ценности, а значит, ничем не хуже наших. Один считает, что надо делать добро, другой - что можно мучить маленьких детей для развлечения. Согласно моральному релятивизму (и постмодернизму), это всего лишь субъективные взгляды, ни один из них не лучше другого.
Мы также не должны критиковать жизнь своего общества, не осуждать его пороки, не стремиться к исправлениям нравов. Зачем что-то менять? Сейчас одна система ценностей, если что-то изменим - будет другая, но они несопоставимы, ни одна не лучше и не хуже другой. Зачем бороться с расизмом и сексизмом? Ведь получается, что для этого нет никаких объективных моральных оснований. Мы должны признать, что все дискуссии о добре и зле, о смысле жизни и т. д., которые люди ведут на протяжении тысячелетий, - пустое и бессмысленное времяпрепровождение.
Моральные релятивисты должны объяснить, почему язык морали и представления обычных людей о морали таковы, что мораль - это нечто серьезное, что споры о ней имеют смысл,
что могут быть морально правильные и неправильные поступки, одним словом, почему язык морали полностью противоречит идеям морального релятивизма. Слишком многое в жизни общества зависит от объективных ценностей, чтобы эту идею было можно с легкостью отбросить.
Сходные вещи можно сказать и о постмодернистской концепции человека. Постмодернисты превращают человека в биоробота, полностью запрограммированного дискурсом, культурой, властью и не способного увидеть истину. Если это так, то как вообще возможны разногласия? Как возможны изменения в обществе? Если мы полностью запрограммированы культурой, то это ведь относится и к самим постмодернистам. Как же они могут выйти за рамки культуры, чтобы увидеть это?
Любопытно, что постмодернисты столкнулись с тем, что некоторые их идеи противоречат их же собственным целям. Постмодернисты выступают за множественность, различие, освобождение подавленных дискурсов и голосов, а именно:
женщин, негров, сексуальных меньшинств, нелегальных иммигрантов и т. д. Но если все сконструировано, то, по сути, никаких рас, женщин и т. д. нет, кого же тогда защищать? Не случайно некоторые постмодернисты заговорили о «стратегическом эссенциализме», то есть о том, что хотя, например, всякая раса - это фикция, социальный конструкт, но в борьбе против угнетения черной расы надо временно делать вид, что она реально существует.
Если разум и истина - это фикции, если мы придерживаемся разных и несопоставимых логик, то зачем вообще постмодернисты пишут свои книги? Зачем беспокоится о том, чтобы пропагандировать свои убеждения, если нельзя говорить об истине, правильном и неправильном? Для кого все это? Если для тех, кто с ними и так согласен, то это не имеет большого смысла. Если для того, чтобы переубедить тех, кто не согласен, то это подразумевает, что с ними можно вести диалог, их можно переубеждать, а значит, у нас есть общее смысловое поле (что как раз отрицают постмодернисты).
Нельзя согласиться и с постмодернистской теорией права. Очень трудно поверить в то, что в праве нет ничего, кроме отношений господства и подавления, манипуляции и лжи. Циничный взгляд не обязательно означает истинный. Даже
Маркс и Энгельс, столь чтимые постмодернистами, признавали, что государство (соответственно и право) даже в классовом обществе выражает не только классовые, но и общечеловеческие интересы, например, строя дороги, поддерживая систему образования, финансируя оборону.
Вопреки мнению постмодернистов, право всегда ставило некоторые пределы на пути произвола господствующей элиты и, со времен Хаммурапи, защищало определенные интересы угнетенных классов. Поэтому забота о защите прав женщин, национальных и сексуальных меньшинств и т. д. и одновременное разрушение (деконструкция) права, вместо его совершенствования -- представляются большой ошибкой постмодернистов.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Автор надеется, что текст лекций достаточно ясен и достаточно краток, чтобы сделать ненужным развернутое заключение, В рамках данной работы было возможно рассмотреть лишь некоторые наиболее важные проблемы и теории современной философии права.
Очень многое осталось за пределами книги. Лишь вкратце были изложены теории принятия судебного решения. Не было ничего сказано о таких интересных и важных темах, как теории конституционной интерпретации, права человека, проблема ответственности и вины и т. д.
Автор не мог, да и не пытался предлагать готовые решения многих проблем. В современной философии права вопросов значительно больше, чем ответов, едва ли не каждая проблема становится предметом оживленных дискуссий, в ходе которых проясняются позиции сторон и тенденции развития конкретных теорий (в частности, усиление позиций современных естественно-правовых теорий). Именно это автор и попытался показать в данном пособии. Более же глубокое изучение философии права должно основываться на вдумчивом чтении источников: текстов классических теоретиков права и работ современных исследователей.
Литература
Алексеев С. С. Философия права. - М., 1997.
Аристотель. Поэтика. Риторика. - СПб., 2000.
Гоббс Т. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского // Гоббс Т. Соч.: В 2 т. - Т. 2. - М., 1989.
Кант И. Соч.: В 6 т. - М., 1963-1966.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч.-2-е изд.-Т. 2.
Нерсесянц В. С. Философия права: Учеб. для вузов. - М., 1997.
Платон. Собр. соч.: В 4 т. - М., 1990.
Тихонравов Ю. В. Основы философии права: Учеб. пособие. - М., 1997.
Юм Д. О первоначальном договоре // Д. Юм. Соч.: В 2 т. - Т. 2. - М., 1996.
Юм Д. Трактат о человеческой природе. Книга третья. О морали//Соч. :В2 т.- Т. L-M.,1996.
Austin J. The Province of Jurisprudence Determined. - London: Weidenfeld and Nickolson, 1954.
Bentham J. A Fragment on Government. - Cambridge: Cambridge University Press, 1988.
D "Amato A. On the Connection Between Law and Justice // J. Feinberg, H. Cross. Philosophy of Law.- Belmont: Wadsworth, 1991.-P. 19-30.
D "Amato A. The Speluncean Explorers - Further Proceedings // Stanford Law Review. - 1980. - 32. - P. 467-485.
Devlin P. The Enforcement of Morals. - Oxford: Oxford University Press, 1965.
Dworkin R. A. Matter of Principle. - Cambridge (Massachusets): Harvard University Press, 1985.
Dworkin J. Paternalism // J. Feinberg, H. Cross. Philosophy of Law. - Belmont:
Wadsworth, 1991.-P. 209-218.
Dworkin R. Law"s Empire. - Cambridge: Harvard University Press, 1986.
Dworkin R. Natural Law Revisited // University of Florida Law Review. - 1982. - 34.-P. 165-188.
Dworkin R. Taking Rights Seriously. - Cambridge: Harvard University Press, 1977.
Dworkin R. What is Equality? Part 4: Political Equality //University of San Francisco Law Review. - 1987. - 22, N 1. - P. 1-30.
Eskridge W. N. et at. The Case of the Speluncean Explorers: Twentieth Century Statutory Interpretation in a Nutshell Contemporary Proceedings // George Washington Law Review. - 1993. - 61. - P. 1731-1811.
Feinberg J. Harmless Wrongdoing: The Moral Limitsof Criminal Law. -^-Oxford:
Oxford University Press, 1988. - Vol. 4.
Fuller L. The Case of the Speluncean Explorers // Harvard LawReview. -1949. - 62, N4.-P. 616-645.
Feinberg J., Cross H. Philosophy of Law. - Belmont: Wadsworth, 1991. Feinberg J. Social Philosophy. - Englewood Cliffs: Prentice Hall, 1973.
Finnis J. Natural Law and Natural Rights. - Oxford: Oxford University Press, 1980.
Freeman М. D. Lloyd"s Introduction to Jurisprudence. - London: Sweet and Maxwell, 1996.
. Fuller L. Positivism and Fidelity of Law - A Replyto Professor Hart // Harvard
Law Review. - 1958. - 630. - P. 630-672. Fuller L. The Morality of Law. - New Haven: Yale University Press, 1964. Hampton J. Political Philosophy. - Boulder: Westview Press, 1996. Hampton J. The Moral Education Theory of Punishment // Philosophy & Public
Affairs. - 1984. - 13. - P. 208-238.
Hart H. L. Are There Any Natural Rights? // The Philosophical Review. - 1955. - 64.-P.175-191.
HartH. L. Law, Liberty and Morality.-London: London University Press, 1963. Hart H. L. The Concept of Law. - Oxford: Oxford University Press, 1961. KingM. L. Letter From a Birmingham Jail // P. R. Struhl, K. J. Struhl. Philosophy
Now. An Introductory Reader. - N. Y.: Random House, 1972. - P. 560-574. Kymlicka W. Contemporary Political Philosophy: An Introduction. - Oxford: Oxford University Press, 1990.
Locke J. Two Treatises of the Government. - Cambridge: Cambridge University Press, 1988.
McTaggart J. E. Hegel"s Theory of Punishment // International Journal of Ethics. -
1896.-6.-P. 482^99. MillJ. St. On Liberty. - London: Everyman, 1972.
Morris H. A Paternalistic Theory of Punishment // American Philosophical Quater-ly.-1981.-18.
Murphy J., Coleman J. Philosophy of Law.- Boulder: Westview Press, 1990. Murphy J. G., Hampton J. Forgiveness and Mercy. - Cambridge: Cambridge University Press, 1988.
NozickR. Anarchy, State and Utopia. -Oxford: Blackwell, 1974. NozickR. Philosophical Explanations. - Oxford: Clarendon Press, 1981. Rachels J. The Elements of Moral Philosophy. - N. Y.: McGrawHill, 1993. Rawls J. Two Concepts of Rules // The Philosophical Review. - 1955. - 64. - P. 3-32.
Rawls J. A Theory of Justice. - Oxford: Oxford University Press, 1972. Shafer-Landau R. Retributivism and Desert // Pacific Philosophical Quarterly. - 2000.-81.-P. 189-214.
Shafer-Landau R. The Failure of Retributivism // Philosophical Studies. - 1996. - 82.-P. 289-316.
Shapiro D. L. et al. The Case of the Speluncean Explorers: A Fiftieth Anniversary
Symposium // Harvard Law Review. - 1999. - 112. - P. 1834-1923. Stephen J. F. Liberty, Equality, Fraternity. - London: Smith Elgard & Co., 1874. Skinner В. F. Beyond Freedom and Dignity. - N. Y.: Knopf, 1971.
Suber P. The Case of the Speluncean Explorers: Nine New Opinions New Jersey:
Routledge, 1998.
Tebbit M. Philosophy of Law. An Introduction. - London and N. Y.: Routledge, 2000.
Thoreau H. D. Waldenand Civil Disobedience. -N. Y. and London: Penguin Publishers, 1983.
Waldron J. Rights and Majorities; Rousseau Revisited // Majorities and Minorities / Ed. by J. W. Chapman, A. Wereheimer. - N. Y.: New York University Press, 1990.-P. 44-75.
Wolfenden Committee. Report of the Committee on Homosexual Offences and Prostitution. - London, 1957.
WolffJ. An Introduction to Political Philosophy. - Oxford: Oxford University Press, 1996.
WolffR. P. In Defense of Anarchism. -N. Y.: Harper&Row, 1976.
Берлин И. Философия свободы. Европа. - M., 2001.
Берман Г. Западная традиция права. - M., 1994.
Боботов С. В., Жигачев И. Ю. Введение в правовую систему США. - M.,
1997. Бурханов Р. А. Практическая философия Иммануила Канта. - Екатеринбург,
Вольф Р. О философии. - M., 1996.
Гаджиев К. С. Политическая философия. - M., 1999.
Козловски П. Культура постмодерна. - M., 1997.
Кузнецов Э. В. Философия права в России.-M., 1989.
Кунцман П., Буркард Ф., Видман Ф. Философия: dtv-Atlas. - M., 2002.
Лейст О. Э. Сущность права. Проблемы теории и философии права. - M., 2002.
Царский И. С. Западноевропейская философия XVII века: Учеб. пособие. - М„ 1974.
Никулин С. И. Нравственные начала уголовного права. - M., 1992.
О свободе. Антология западноевропейской классической либеральной мысли.-M., 1995.
Поздняков Э. А. Философия государства и права. - M., 1995.
Поупкин Р., Строл А. Философия. Вводный курс. - M. - СПб., 1997.
Право XX века: идеи и ценности. - M., 2001.
Семитко А. П. Развитие правовой культуры как правовой прогресс. - Екатеринбург, 1996.
Скирбекк Г., Гилье H. История философии: Учеб. пособие для студентов вузов. - M., 2000.
СморгуновЛ. В. Основные направления современной политической философии: Учеб. пособие. - СПб., 1998.
Современная западная философия:Словарь. - M.,1991.
Современный либерализм: Ролз, Берлин, Дворкин, Кимлика, Сэндел,Тейлор,
Уолдрон.--M., 1998. Тейчман Длс., Эванс К. Философия. Руководство для начинающих. -M.,
Философия эпохи ранних буржуазных революций. - M., 1983. Философские сказки и притчи: новый смысл старых истин. -Харьков, 2000. Фуко M. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. - M., 1999. Четвернин В. А. Современные концепции естественного права. - M., 1998. Шрейдер Ю. А. Лекции по этике. - M., 1994. Штраус Л. Введение в политическую философию. - M., 2000.
ФИЛОСОФИЯ ПРАВА
КУРС ЛЕКЦИЙ ДЛЯ ЮРИДИЧЕСКИХ И ФИЛОСОФСКИХ ФАКУЛЬТЕТОВ ВУЗОВ
Соотношение права, морали и принуждения
Влияние законодательства на объем наших свобод
Нормы и принципы права: состоит ли право только из норм
Повиновение закону: следует ли подчиняться аморальным законам
Надо ли судить не по закону, а по справедливости
Использование закона для укрепления морали в обществе
Принудительное применение закона во благо людей
Цели и эффективность наказания по закону
Соотношение конституционного надзора и принципов демократии
Моисеев Сергей Вадимович - выпускник гуманитарного факультета Новосибирского государственного университета и факультета политической науки Центральноевропейского университета (Венгрия). Проходил научные стажировки на факультете философии университета Канзаса (США) и в Центральноевропейском университете.
Преподаватель философии, социологии, правоведения. Автор двух учебников и множества публикаций по темам:
современная социальная и политическая философия, философия права, теоретическая социология, политические и культурные процессы в современной России. Участник ряда международных исследовательских проектов.
Постструктурализм (постмодернизм) – методология познания права, вторая половина XX века и теоретическая платформа постмодернистского направления в развитии права, представители- Дж. М. Балкин, А. Бозо де Кармон, Г. Гудрич, П. Шлаг и др.
Правовой постмодернизм как направление евро-атлантической правовой мысли стал развиваться в 1970-х годах, как реакция на кризис легитимации существующего права, законодательства .
Возникает как рефлексия по поводу правовой ситуации постиндустриального общества . По мнению последователей,западное право претерпело системный кризис, связанный с разрушением модернистских представлений о праве.
Исходная позиция– критика модернисткой, либеральной теории права. указывают на предвзятость «либерального права», которое, является отражением политической идеологии правящего класса, выражением интересов власть имущих. принципы и нормы либерального права направлены на подчинение несостоятельных слоев общества состоятельным , женщин мужчинам, цветных белым, социальных меньшинств социальному большинству. Классическаялиберальная юриспруденция рассматривается как форма европо-центрического доминирующего дискурса , подавляющего иные дискурсы и голоса.
Не существует фундаментальных принципов права, помимо заданных волей одних субъектов для устранения мнений других субъектов из юридического поля.
Выдвигают идею полной деконструкции дискурса либеральной теории права и либеральной юриспруденции в целом . Рассматривают деконструкцию как действенный метод работы с юридическими текстами - «правовую деконструкцию –метод работы с нормативным текстом, предполагающий включение в поле внимания интерпретатора всех обстоятельств , формально не связанных с применением права, однако оказывающих реальное воздействие на результат правоприменения - от политического климата до личности судьи.Постмодернизм ставит задачу выявить все факторы, влияющие на интерпретацию юридических текстов.
Проблему сущности права юридический постмодернизм замещает проблемой исследования слоев права, способов связи между ними.
Постмодернисты утверждают, что необходима перестройка всего правового порядка . Выдвигают идеюризомного децентрированного права .Право представляет собой разветвленную, многомерную сеть – ризому, состоящую из множества случайно и локально развивающихся элементов - язык права, символы права, нормы права, акты правоприменения, законы, правовые ценности. В определенные моменты развития общества те или иные элементы права приобретают для господствующего дискурса особое значение, вследствие чего ученые и политики принимают их за «центр структуры» и убеждают в этом других посредством «теории права».
Постмодернизм использует метод децентрации субъекта в правотворческом и правоприменительном процессе. «Децентрация» сознания законодателей и правоприменителей направлена на его освобождение от установок, заданных властью.
Постмодернисты констатируют, что право есть культурно обусловленная форма; что не существует культурного единообразия и однородности. Рождается новое понятие правосудия как творческого правосудия активного общества , которое основывается на переформулировке формальных категорий их превращении в функциональные категории; новое понятие права как«живого права» -предполагает наличие кретивной установки не только в процессах правотворчества, но и в процессах правоприменения . Таким образом,происходит сближение юридической теории и юридической практики.
Постмодернизм выходит на новый уровень понимания права и способов его функционирования в обществе. В его рамках складывается новое видение юридической теории - как дискурса, описывающего, интерпретирующего и одновременно реконструирующего мир.Постмодернизм выступает против догматичности и абстрактности правовых конструкций , за их приближении к юридической практике и пользователям.Постмодернистское мышление ориентировано на человека . Постмодернистская теория праваносит ярко выраженный критический характер, практически ориентирована . Ее положения акцентируют внимание, прежде всего,на применении права и практической защите прав маргинализируемых меньшинств и неимущих.
Она оказывает огромное влияние на правосудие и законодательство на Западе.
22. Постструктуралистские концепции свободы. Их влияние на современную юриспруденцию .
Одна из основных задач постструктурализма - поиск зон свободы - маргинальных, находящихся за пределами структуры, но оказывающихся в результате в качестве предельной, далее нерасчленяемой реальности, не контролируемой силами власти (желание, история, «хаос-мос», аффекты, тело, жест и т.д.). Такую вожделенную зону свободы, где законы силы, господства и подчинения не действуют, представляет собой Текст - авансцена борьбы множества сил, равноправных дискурсов, являющихся одновременно объектами борьбы за власть, но также и сильными властными позициями.
Свобода субъекта . Собственно свобода как таковая сводилась в рамках постструктуралистских представлений к свободе интерпретации, понимаемой, разумеется, весьма широко, и предполагала игровой принцип функционирования сознания. КогдаДеррида говорил о раскрывающейся перед «читателем» «бездне» возможных смысловых значений, как и самой возможности «свободной игры активной интерпретации», то тем самым была декларирована исвобода интерпретирующего сознания . намечены и его пределы, определяемые рамками общейинтертекстуальности, или «всеобщего текста» - письменной традиции западной культуры.Фуко ищет ответ на вопрос о том, как и в каких формах возможно такое „свободное“ поведение морального субъекта, которое позволяет ему „индивидуализироваться“, стать „самим собой“, преодолевая заданные коды и стратегии поведения». Поскольку и человек характеризуется как «желающая машина», то подлинно свободный индивид - «шизо», «деконструированный субъект», «порождает себя как свободного человека, лишенного ответственности, одинокого и радостного, способного, наконец, сказать и сделать нечто простое от своего имени, не спрашивая на то разрешения»Делез, Гваттар . Можно понимать как теоретическое оправдание анархического характера студенческих волнений данного времени (60-х - 70-х гг.)
Социальная реальность современных либеральных государств, по мнению участников движения критико-правовых исследований, отвергает возможность обеспечения свободы через принцип «правления права». Соответственно принцип «правление права» - это миф, а не реальность . Сторонники движения критических правовых исследований проводят мысль о фундаментальной противоречивости либеральной правовой системы, ее нежизнеспособности. Такого рода критика способствует расшатыванию либеральной традиции правовых исследований,ставит под сомнение ценность формального подхода к праву. Представители Школы критических правовых исследований поднимают вопрос об идеологической ангажированности либерального права, в их видении, между либеральной наукой права и либеральной идеологией нет существенных различий.
" |
Существует и иная точка зрения на проблему унификации права, которую развивают представители постмодернистского направления". По их мнению, в настоящее время общепринятым является понимание права, основанное на таких понятиях, как репрезентативная теория истины, нейтрализм, всеобщность и законность. Содержание этих понятий соответствует традициям западной культурной парадигмы. Однако на сегодняшний день, как утверждают постмодернисты, человечество переживает опыт распада этого культурного единогласия: мы живем в неоднородном и многомерном мире, который объединяет совершенно разные понимания человеческого существования, присуще обитателям микропространств. Процесс фрагментации накладывает свою печать и на понимание права. Развитие постмодернистских представлений о праве, учитывающих влияние фрагментации, опирается на такие рабочие понятия, как творческое правосудие, перспективистская рациональность, системная теория истины и судопроизводство, гарантирующее учет ^ опыта разных культур. Согласно постмодернизму, общество испытывает насущную потребность в новых формах правового мышления.
Деятельность юриста обычно понимается как поиск в кодексах и законах подходящей комбинации, чтобы разрешить дело и применить к конфликтной ситуации существующие правовые нормы.
На сегодняшний день философское и социологическое понимание права соответствует этой картине. Философско-правовые категории, такие, как закон, норма, юридическая сила, эффективность и многие Другие, рассматриваются с этой точки зрения, трактующей право как единственную систему норм, регламентирующую социальное поведение людей на основе легалистского понимания мира и человеческой жизни, отраженного в установлениях позитивного права.
Однако с точки зрения постмодернизма такое представление о праве - миф; очень влиятельный, но все же миф. Оно ирреально, но не потому, что право вовсе не является полной и статичной системой - на самом деле это динамичная система, постоянно воспроизводимая и обновляемая. Динамизм права уже является общепризнанным, что все же не привело к опровержению мифа о праве. Модификация и постоянное самообновление нормативной системы, по мнению легалистов, всегда осуществляется в соответствии с механизмами и критериями правовой оценки, включенной в кодекс позитивного права.
Постмодернизм рассматривает это представление о праве как миф потому, что понятия и идеи, которыми человек пользуется, чтобы сделать окружающий нас мир понятным и управляемым, изменили содержание и утратили свойство этических референций, легитимизирующих закон. Речь идет о таких понятиях, как свобода, ответственность, авторитет, научность, справедливость, истина/ложь и т.д. Понимание (не определение) таких понятий и идей составляет необходимую предпосылку ответа на ключевые проблемы регулирования социального поведения и порождаемых им конфликтов. Вот некоторые из таких проблем:
О каких принципах и стандартах поведения следует договориться, чтобы социальная жизнь была гармоничной и на местном, и на глобальном уровне?
Почему эти принципы и стандарты обладают юридической силой?
Откуда нам становится известно, что они имеют юридическую силу?
В чем состоят обязанности каждого индивида перед другими индивидами, связанными с ним социальной практикой?
Во что индивид как личность, взаимодействующая с обществом, может верить, что может говорить и что делать?
Как право может способствовать уменьшению социального зла?
И какой мере индивид ответственен за социальное зло, и до какой степени?
Правомерно ли установление этой ответственности существующим правом?
Что такое хороший закон?
С точки зрения теоретиков постмодерна общепринятая формулировка ответов на эти вопросы и апории вызывает ряд сомнений.
Проиллюстрируем это коротким примером.
Современная философия и социология права базируются на понятии самоидентификации индивида и социальной группы, хотя одной из самых явных и заметных характеристик современного мира является крах традиционных форм личной и социальной идентификации: гендерной, классовой, расовой, профессиональной, семейной и т.д.
Многие индивиды, если не большинство, действуют более эффективно вне этих традиционных параметров идентификации и пользуются другими критериями идентификации, гораздо менее определенными.
Им не удается основывать свои представления о правильных действиях на понятиях разумности или законности, связанных с современным пониманием идентификации, поскольку многие из них ощущают значительную стабильность своей классовой, этнической и даже гендерной принадлежности.
Проблемы правового рационализма, законопослушного поьгдения, желания, ответственности, индивидуальной и групповой тождественности должны, согласно постмодернизму, решаться на основе понимания того,
Что в социальной действительности идут глубинные процессы трансформации.
По мнению постмодернистов, историю права можно разделить на два больших периода: классическое правоведение, характерное для конца 18 и начала 19 веков. Проще можно назвать этот период периодом «всеобщего разума», потому что вся деятельность по разработке и применению правовых норм основывалась на вере, что такие нормы покоятся на непреложных принципах.
Право XX века. В постмодернизме этот период называют «прагматическим». Господствующей правовой теорией в этом столетии была инструментальная: закон - это инструмент, обеспечивающий социальный порядок; его легитимность основывается на его способности служить общественным целям. Однако трудно определить, какими должны быть эти социальные цели, и предложить стратегии для их достижения. Самым очевидным примером такого провала является крушение государства всеобщего благоденствия. Последние течения демонстрируют, что происходит смена парадигмы правовой мысли; таковы, например, критические правовые исследования, феминистская теория права, критическая расовая теория, семиотическая теория права и т.д. Поистине начинает казаться, что теоретики и практики права заинтересованы в замене традиционных истин и нейтралистских концепций права его нематериалиститическими, плюра листскими и контекстуальными объяснениями. К концу XX века пришлось признать:
Что право само по себе - только культурно обусловленная дискурсивная форма.
Что вместо культурной однородности и единообразия имеет место культурная разнородность и многоплановость.
А следовательно, авторитет права, основанного на метанорме, иерархически возвышающейся над всеми нормами и лежащей в основе позитивного права, или на социальной цели, принятой только одной культурой, становится все проблематичнее.
Теория и практика либерального права, характерная для современности, основывается на концепции языка, согласно которой слова и понятия способны объективно передать значение событий. Профессиональный юридический язык пользуется такими абстрактными категориями, как объект/субъект, закон/общество, существительное/прилагательное и т.д., и строит, основываясь на них, правовые нормы, претендующие на удовлетворение юридическим требованиям всеобщности и объективности.
Однако, по мнению постмодернистов, новые явления в теории права привели к дроблению или расколу этой репрезентативной модели. Можно сказать, что мы переживаем «кризис репрезентации», потому что традиционные каноны истины исчезают и возникают объяснения, рассматривающие истину как социально и контекстуально сконструированное рассуждение.
В сложном обществе начала XXI века критерии рациональности рушатся, потому что отчетливо вырисовываются подгруппы населения, каждая из которых видит и оценивает реальность (и закон) со своей собственной точки зрения.
Прагматическая точка зрения в правовой теории проявляется в рассмотрении права как второстепенного явления или процесса, формируемого внеправовыми факторами, такими, как история, экономика, культура и т.п. Контекстуализация - это характеристика, которую правовой прагматизм разделяет с постмодернистскими объяснениями права, но прагматизм контекстуализирует закон в соответствии с представлением об однородной культуре и обществе, тогда как постмодернистская точка зрения рассматривает мир в перспективе не поддающейся упрощению культурной гетерогенности.
Решение проблем разнородного социального порядка, в рамках которого мы живем, согласно представлениям постмодернизма, осуществимо путем замены легального правосудия правосудием творческим. Под творческим правосудием постмодернисты понимают правосудие активного общества, которое будет основываться на переформулировке формальных категорий, с которыми работают юристы, чтобы превратить их в функциональные категории.
Таким образом, мы видим, что теоретические подходы к праву и перспективам его развития на XXI век сохраняют разнообразие и оставляют перспективу выбора. Какая из наметившихся тенденций возобладает - покажет время.
Девятого февраля лекцию "Постмодернизм в праве" прочел к.ю.н, Ю.Ю. Ветютнев. Прежде всего автор поразмышлял на тему постмодернизма в качестве мыслительной установки. В основном смысле постмодернизм понимает себя как преодоление модерна. Под модерном принято понимать состояние общества и мышления, характеризующееся упорядоченностью, рациональностью, системностью. Общество модерна - это организованный, целостный агрегат, устроенный вокруг некоего центра.
Классическая юриспруденция идально отвечает представлениям о классическом обществе. Это мышление, сложившееся в ХVII-XVIII вв., на базе римского права, но отошедшее от его постулатов. В основе этого мышления - образ центрированного пространства, которое строится по общепризнанным принципам, пационально познаваемым и подлежащим толкованию.
В конце 1960-х годов возникает феномен постмодернистской культуры. Один из теоретиков постмодерна, Ф. Лиотар, говорит о кризисе рассказа, о недоверии к метанарративу (как целостному описанию реальности, как, например, в теориях марксизма, фрейдизма, либерализма и т.д.) Принципом мышления теперь становится не сомнение, как в классической науке, а недоверие. Интенцией постмодернизма является стремление лишить сил объяснительных моделей, чтобы они перестали работать.
Кризис рассказа приводит к кризису социальной реальности. Это выражается в кризисе университета, философии, права (которое тоже базируется на доверии).
Взамен классической модели теперь предлагается децентрированная модель, отрицающая постоянно доминирующую силу. Целью критики становится власть, а также любые самостоятельные сущности, например, личность или целостное Я. Согласно Лиотару, "консенсус становится подозрительной ценностью". В нем всегда есть элементы насилия. Взамен предлагается система временных контрактов, которые подлежат постоянному расторжению и возобновлению.
Итак, становление постмодерна, как отметил лектор, происходит в условиях, во-первых, кризиса рацииональности после I и II мировых войн и, во-вторых, развития коммуникаций, которое приводит к пространственному соседству несовместимых культур. Возникает необходимость быть готовым к несоразмерностям.
Постмодернистское мышление поэтому критикует соразмерность, гармоничность, слаженность как насилие. Поощряются эклектизм и противоречивость в пространстве и времени. Идея последовательности базируется на бинарном мышлении, в то время как постмодернизм стремится к устранению дуального способа отношения к миру.
Различия в базовых ценностях модерна и постмодерна таковы:
единство - множество
согласие - возражение (Лиотар: "Говорить-значит бороться")
центр - периферия (акцент на меньшинства).
Базовая разметка реальности в постмодерне - не онтологическая и не гносеологическая, а аксиологическая, в основе лежит система ценностей. Главным методом становится деконструкция: анализ, имеющий целью обессиливание объекта. Предмет разоблачается, превращается в набор составных частей, нейтрализуется.
Принцип множества виден в теории правового плюрализма. Плюрализм здесь проявляется на двух уровнях. Во-первых, это идея, что разные народы имеют право развивать свои правовые культуры. Во-вторых, идея правового плюрализма внутри общества. В самом радикальном виде - сколько людей, столько и прав. Правовые теории признаются равнозначными относительно друг друга. Это выгодно для политической борьбы, для отстаивания локальных и этнических интересов. Правовой плюрализм действует также в революционной ситуации.
Принцип возражения находит воплощение в борьбе за гражданские права. Это связано со Школой критических правовых исследований в США. Мишенью критики становится либеральное государство, судебная система, образование и т.д. Самоцелью становится протест. Юридическое сообщество призывается к тому, чтобы встать в оппозицию государству. Право здесь трактуется как средство политического влияния.
Принцип периферии достаточно распространен в сфере юридической практики. До уровня развитой рефлексии о правовой системе этот принцип довела феминистская критика. Одним из тезисов этого направления мысли стало утверждение, согласно которому право само по себе - инструмент мужского господства. Все основные правовые институты созданы мужчинами и женщин в истории права нет. Кроме того, право рационально, объективно и абстрактно, а это свойства мужского мышления. Образом субъекта права, поэтому, является мужчина. Право, согласно этой концепции, понимается как псевдоуниверсальное и лицемерное. Фемиинистские варианты правовых принципов - антисексуализм, антииерархизм, андрогинизм. Мы видим здесь принцип периферии в постмодернистском правовом мышлении.
Итак, постмодерн влияет на область права так же как на иные социальные сферы. И влияние это, как отметил лектор, оставаясь пока не особенно решающим, будет усиливаться.