Правовая природа что такое. Правовая природа что такое Затрагивают правовую природу определенных вариантов

В настоящее время прочно вошла в правовую терминологию и широко используется в области юридических знаний категория «юридической природы». Процесс использовния данного понятия начался еще с упоминания в произведениях досоветского и советского периода.

В силу многих обстоятельств юридическая природа остается в «тени» других проблем. А можно ли приступать хотя бы к постановке «других» проблем, если не раскрыт главный вопрос - вопрос юридической природы? Все «другое» меркнет, превращается в формальность в сравнении с центральной темой любого правового исследования - и теоретического, и прикладного. Для того, чтобы полнее раскрыть раздел в дополнение к актуализации, думаем, будут уместны несколько иллюстраций из юридической практики (правоприменительный аспект) и критический анализ некоторых теоретических приемов (доктринальный аспект), затем - оценка перспектив совершенствования гражданского законодательства (правотворческий аспект). Совершенствование норм публичного права - отдельный вопрос.

Но для начала следует определить понятие юридической природы. Например, пункт 2 ст. 149 ГК РК гласит о природе и существе сделки. В аналогичной по смыслу норме российского ГК законодатель выражается конкретнее, подмечая односторонний характер и существо сделки (ст. 156 ГК РФ). Заблуждение относительно природы сделки является одним из оснований, имеющих существенное значение для признания сделки недействительной по усмотрению суда (ч. 1 п. 8 ст. 159 ГК РК, см. для сравнения абз. 2 п. 1 ст. 178 ГК РФ). Природа соответствующего вещного права может препятствовать субсидиарному (дополнительному) применению норм о праве собственности (п. 2 ст. 195 ГК РК) В гражданском кодексе РФ аналогичной нормы нет. и т.д. .

Основная задача в рамках любого учебного пособия не сводится к стилистическим рекомендациям. Во-первых, они не бесспорны - «в цивильном праве всякое определение чревато опасностью…» (Яволен Приск). Во-вторых, автор с переменным успехом пытался уклониться от элементарного комментирования нормативного материала в сторону естественно-правового исследования. В действительности, речь идет о высоком общественном значении корректного применения в законе понятий «природа», «существо», «характер», «смысл», «идея» («правовая идея»), «режим» («правовой режим») и их словарных оттенков. Впрочем, правильное использование любых элементов официального юридического письма всегда важно. Отмеченные во вступительных примерах неясности нормативной лексики позволяют поставить вопрос о неточном отражении в ГК юридической природы некоторых институтов (субинститутов), о необходимости чувства гармонии при сочетании, например, «правовой природы» («юридической природы») и «природы права», о недопустимости «расшатывания» в действующем тексте и новеллах тонкой грани между этими понятиями.

Нет ни малейшего сомнения в том, что некорректное словоупотребление и неуважительное (без признаков благоговейного почтения) отношение к закону способно в итоге нарушить гармонию, поколебать ее начала, воссозданные нашими Учителями в ходе кропотливой законопроектной деятельности . Прагматизм и идеология отечественного законодателя не позволят вносить исправления в Гражданский кодекс только ради улучшения лексической составляющей без видимой сиюминутной выгоды - политической, экономической, социальной, но не исключительно культурной. В то же время, повсеместно признаваемый за ГК статус «Экономической конституции», незаметный рядовому обывателю, является для уважающего юриста весомой причиной пропагандировать значимость идеала. Эта причина, наверное, способна побудить парламентариев «снизойти» до стремления к совершенству, даже когда такой порыв связан с улучшением, казалось бы, лишь технической части ГК. В силу данного основания, с учетом работы на перспективу, предложения по улучшению текста закона здесь допускаются, и по мере сил будут обосновываться и в дальнейшем, в том числе по формальным соображениям. Поскольку они могут оказаться полезными, то имеют право на существование. Подобная работа с нормативным текстом составляет часть учебной программы студента - юриста, значит, ее включение в данном случае не просто логично, но и необходимо.

После ознакомления с разноплановыми источниками возникает устойчивое впечатление: категория «юридическая природа» востребована юридической теорией, так или иначе применяется исследователями при квалификации правовых институтов. Однако ее понятие, содержание и особенности, влияющие на относящиеся к ней явления юриспруденции и профессионального быта, подчас остаются неизученными, подразумеваются в многочисленных исследованиях как нечто само собой разумеющееся. Критические замечания, высказанные по этому поводу О.А. Красавчиковым более полувека назад, актуальны по сей день .

Описание внешних проявлений, комментирование связанных с ними последствий, следование догме, содержащей лишь «частицы правовой реальности» еще не означает раскрытия подлинной юридической природы изучаемого явления. Этот обязательный, но в большей мере формальный аспект творчества сродни попытке решить проблему только путем буквального толкования закона, элементарной переработки повторяющихся обобщенных данных. При таком подходе множество значимых нюансов, деталей, механизмов и прочих не всегда очевидных элементов конструкции могут остаться вне поля зрения исследователя, который рискует безоглядно увлечься первыми впечатлениями или, того хуже, попытаться подстроить искомое решение путем компоновки имеющихся фрагментов. Если ни то, ни другое не «помогает», не исключена вероятность поспешных упреков в адрес законодателя по поводу пресловутого несовершенства норм. К слову, «Виртуозность юриста, его мастерство и в конечном счете его любовь к праву состоят в том, что он проводит решение казуса между тех глыб, на которых покоится правовое здание, не пошатнув их и в то же время найдя верное решение. Поэтому, кстати, самый явный признак, выдающий плохого профессионала, - это критика закона существующего, равно как и уверенность, что проблемы могут быть решены путем принятия новых и новых законов» .

В процессе приближения к истине следует не только определить границы, но установить их четкость; не просто обозначить пробелы в правовом регулировании, а понять их, уловить замысел законодателя; не ограничиваться проведением некоторых параллелей во времени, а восстановить полное историческое содержание, поэтапно проследить известный современной науке путь развития. Проникновение в существо проблемы, погружение во внутренний мир анализируемого предмета, изучение относящихся к нему исторических реалий и экономического базиса, сверка полученного результата с основными началами и правовыми идеями, сопоставление с позициями классической доктрины, обоснование авторского мнения при намечающейся собственной линии или исправление поспешно сделанных выводов в случае отсутствия аргументов - вот надежная гарантия выявления действительной, а не мнимой (предполагаемой или желаемой) юридической природы.

«Пути анализа юридической природы могут быть, естественно, самыми различными в зависимости от анализируемого предмета и тех целей, тех результатов, которые ожидает исследователь добыть в процессе анализа» .

Того, чтобы наиболее полно раскрыть содержание нашего исследования рассмотрим различные примеры и пути решения конкретных проблем.

Очень актуальной является квалификация юридической природы исполнения в обязательственном праве. Во-первых, все острее проявляется вопрос о частноправовой или публично-правовой природе исполнения. От аргументации по этому поводу зависят, например: признание исполнения, сформулированного в гражданском праве, родовой категорией или категорией вида (с учетом «исполнения» разных «публичных обязательств»); классификация видов исполнения собственно в гражданском праве; перечень оснований исполнения и их аргументированная систематизация; причины обязательности соглашения или данного обещания и т.д.

Обсуждение проводится и за рамками строгой научной полемики. То или иное решение предопределяет конкретные практические последствия, например, в связи с установлением гражданско-правовой, уголовной или административной ответственности за конкретное правонарушение, осуществлением так называемых «налоговых обязательств» и применением в их развитии гражданско-правового механизма исполнения, разработкой в отечественной теории уголовного права сделок о признании вины, обоснованием уголовной ответственности юридического лица за экономические преступления и т.д.

Во-вторых, в цивилистике долгое время ведется дискуссия о том, «является ли исполнение юридическим действием, сделкой или чем-то иным» . По умолчанию место исполнения в системе юридических фактов отождествляется с его юридической природой. Вопрос о частных или публичных началах исполнения при этом даже не обсуждается - исконно цивилистические корни непоколебимы. Как говорили древние, доказывание очевидного заставляет сомневаться в очевидности доказываемого. Насколько допустимо сужение пределов юридической природы исполнения до его места в системе юридических фактов? Быть может, консерватизм юриспруденции и «твердое чувство традиции» мешают адекватно воспринимать перемены, объективно происходящие в правовой системе? Отсутствие ответов порождает ряд новых вопросов. Думается, здесь же находится отправной пункт характерного заблуждения - к специфическим принципам исполнения иногда ошибочно причисляют общие цивилистические положения о свободе договора, разумности, добросовестности, справедливости и другие фундаментальные постулаты. Спор по этим проблемам свидетельствует о поиске оптимального решения, что можно только приветствовать, но важен и прикладной аспект. Он, если рассуждать с материалистической точки зрения, - конечная цель научных изысканий. Затронутые аспекты отражаются в нормативном тексте. Отсюда, например, вытекают: отсутствие в законе универсальной теоретически обоснованной формулы осуществления действий, требуемых по обязательству, приемлемой не только для надлежащего исполнения (см. 272 ГК РК и ст. 309 ГК РФ), но и для других специальных принципов - взаимного, реального, стабильного и экономичного исполнения, сотрудничества (здесь и далее реальное исполнение называется принципом обязательственного права условно, из уважения к традиции, влияние которой ослабевает). Содержание большинства этих принципов, кроме, пожалуй, надлежащего, реального и стабильного исполнения, устанавливается путем доктринального толкования. Авторитет научной доктрины в отечественной правоприменительной практике, мягко говоря, неоднозначен. Статус источника права за ней, как известно, ни в РК, ни и РФ официально не признается .

Также большую роль играют неточности в легальном понятии самого обязательства. Оно воспроизведено в ГК с учетом разных выводов, сделанных в теории относительно объекта обязательства, и, надо признать, пересекается с понятием исполнения. М.К. Сулейменов пишет: «Следует отметить неточность формулировок в ст. 268 ГК: «передать имущество, выполнить работу, уплатить деньги и т.д.». Понятия «работа» и «деньги», имеющие имущественный характер, включаются в понятие «имущество». Более того, деньги включаются в состав вещей как разновидности имущества. В то же время о таком важном виде действий должника, как оказание услуг, в ст. 268 ГК не упоминается. С учетом сказанного более правильной была бы формулировка: «Передача вещей и имущественных прав, выполнение работ и оказание услуг»» . Аналогичные «шероховатости» прослеживаются и в п. 1 ст. 307 ГК РФ. С развитием науки, гражданского оборота и вслед за ними - законодательства, особенно, учитывая кардинальные дополнения, необходимость соответствующих уточнений, согласования общих и специальных предписаний становится все более очевидной;

Текущая неопределенность, связанная с отсутствием общепринятой научной концепции юридической природы исполнения влечет риск предложения законодателю ошибочных ориентиров (особенно со стороны представителей публично-правовых отраслей), некорректной постановки нормотворческих задач, несоразмерности планируемых новелл реальным потребностям правоприменительной практики, затруднения в разработке единообразного судебного подхода.

В юридической теории единое мнение по той или иной проблеме - большая редкость (к счастью или к сожалению - «каждому свое»), исключительный случай на фоне непрекращающейся полемики. Однако применительно к исполнению речь идет о ключевых проблемах, охватывающих все аспекты рассматриваемого феномена. Если всё спорно, тогда что имеется в наличии? Какой факт доминирует в законодательстве и текущей правоприменительной практике? Что первостепенно в череде элементов исполнения? Вопросы - главный аргумент продолжения поиска. Современное законодательство и римское частное право, большинство постулатов которого не утратили своей актуальности, предлагают исходный пункт, опору в творческом процессе - исполнение обязательства есть юридический институт.

Таким образом, обоснование категории «юридическая природа» имеет методологическое значение. Задача в рамках представленных ниже размышлений - проанализировать ключевые моменты, относящиеся к этой категории. Учитывая масштаб и сложность затронутых вопросов, мы умышленно отклоняемся от намеченной линии в сторону именно общей теории права, для того, чтобы была возможность рассмотреть не только теоретические вопросы, но и неточности и пробелы внормах законодательтсва.

В качестве примеров приведем нижеследующие ситуации. В марте 2009 года в различных информационных передачах телевизионного канала «НТВ» (Россия) транслировалось развитие сюжета. На «карточный» счет технического специалиста одного из московских предприятий вместо заработной платы (или вместе с ней, что в данном случае почти одно и то же) банк ошибочно зачислил восемьдесят миллионов рублей, то есть около двух с половиной миллионов долларов США (по курсу периода). Эта сумма в несколько тысяч раз превышала обычную зарплату работника. Гражданин начал активно осваивать полученный «подарок» - частями (с учетом технических возможностей банкоматов) снимал деньги со счета и приобретал дорогие вещи - автомобили, недвижимость и т.д. - для себя, своих родных и близких, отдохнул на престижном курорте. Позднее банк в сотрудничестве с детективами потерпевшей стороны выявил ошибку в денежном переводе и установил личность неосновательного получателя. Ошибка в переводе (работодатель поручил банку зачислить на «карточный» счет сумму денег в размере ежемесячной зарплаты получателя), равно как и добросовестное поведение работника (действительно получал через банкомат зарплату в данное время месяца с применением той же пластиковой карточки, по выписке увидел сумму на своем счете, использовал ее) были установлены. Но гражданин, успевший потратить деньги, понес уголовное наказание «за мошенничество в крупном размере». Если бы не периодические трансляции из зала судебного заседания и комментарии специалистов (прежде всего - юристов), согласных с судебным вердиктом, данный репортаж можно смело считать грубейшей информационной ошибкой телеканала и его репортеров. Бывает, средства массовой информации дают ошибочную «юридическую» оценку фактам, с чем иногда приходится публично бороться . Неосновательное обогащение (ст. 953 ГК РК, см. для сравнения 1102 ГК РФ) ни при каких условиях не может считаться мошенничеством в крупном размере. Более того, в контексте пп. 3 ст. 960 ГК РК (см. для сравнения пп. 3 ст. 1109 ГК РФ) обязанность получателя вернуть потраченное полностью не очевидна: «денежные суммы и иное имущество, предоставленные гражданину, при отсутствии недобросовестности с его стороны, в качестве средств для существования (заработная плата, авторское вознаграждение, возмещение вреда жизни или здоровью, пенсия, алименты и т.п.) и использованные приобретателем» не подлежат возврату в качестве неосновательного обогащения. За допущенный сбой в переводе денег перед потерпевшей стороной в порядке гражданского (в России - арбитражного) судопроизводства должен отвечать банк (ст. 353, п. 2 ст. 359, ст. 362, ст. 746, ст. 921 ГК РК; см. для сравнения ст. 395, п. 3 ст. 401, ст. 402, ст. 866, ст. 1068 ГК РФ), который вправе в регрессном порядке привлечь к ответственности своего нерадивого сотрудника, допустившего технический просчет при переводе (ст. 289 и ст. 933 ГК РК; см. для сравнения ст. 1081 ГК РФ), в ГК РФ нет отдельной статьи, посвященной регрессным требованиям. О регрессе (праве обратного требования) говорится, например, в пп. 1 п. 2 ст. 325 ГК РФ «один из солидарных должников, исполнивший обязательство целиком, имеет право регресса к другим солидарным должникам за вычетом своей части долга».

Конечно, неосновательное обогащение, полученное сверх причитающейся зарплаты и, не исключено, различных надбавок, пособий, компенсаций и т.д. подлежит возврату. Но не путем уголовного преследования!

Не считая решения по изложенному казусу, в современной судебной практике (казахстанской и российской) квалификация неосновательного обогащения не порождала коллизии частного и публичного порядка:

«Законодатель и судебная практика понимают под неосновательным приобретением увеличение имущества у одного лица при одновременном уменьшении соответствующего имущества у другого» ;

- «Банк, за счет которого произведено ошибочное зачисление средств получателю, вправе истребовать их от последнего как неосновательно приобретенное имущество» ;

- «Ошибочное зачисление денежных средств банком на счет клиента является неосновательным обогащением последнего, на сумму которого подлежат начислению проценты» и т.д.

Следующая ситуация также связана с необоснованным смешением публичных и частных начал в финансовом секторе. Пристальное внимание к нему не случайно. Речь идет об организационных («климатических») условиях нормального гражданского оборота.

Коммерческий банк, выступая по закону агентом валютного контроля, отказался открывать паспорт сделки, когда обнаружил лексические расхождения между немецким и русским текстами договора. По мнению банка, тексты не являлись аутентичными. На случай разночтений имелась, однако, оговорка о преимущественной силе русской редакции, которую банк проигнорировал, утверждая, что официальным толкованием условий договора в силу ст. 392 ГК РК занимается лишь суд, а для составления паспорта сделки важна полная ясность. Можно согласиться с таким утверждением: «Задача толкователя… отнюдь не заключается в отгадывании воли или мыслей сторон… не получивших ясного выражения в толкуемой сделке… а в установлении их объективно-целесообразного или правильного содержания» . Подтвердить единообразное толкование сторонам предлагалось путем оформления дополнительного соглашения. Ответ на такое предложение сводился к выводу: между сторонами нет спора о толковании. Единство их замыслов, воли, волеизъявления и понимания легко подтверждалось, например, факсимильным письмом контрагента из Германии, в котором полностью и безоговорочно одобрялся приоритет русской формулировки «спорного» условия. В договоре факсимильная переписка допускалась в качестве его неотъемлемой части. Достоверность этого письменного (факсимильного) подтверждения также должна подразумеваться (и, по мере необходимости, оспариваться) банком в силу презумпции о добросовестности, разумности и справедливости участников гражданских правоотношений (п. 4 ст. 8 ГК РК). При этом банк не собирался и, надо признать, не имел формальных оснований оспаривать так называемое «двоякое» условие договора. Он никак не реагировал и на прилагаемое к договору письмо немецкой стороны. Просто бездействовал. Оформление дополнения повлекло бы недопустимые в контексте возникшей ситуации потери времени. Дело сдвинулось «с мертвой точки» после демонстрации проекта жалобы, адресованной Национальному Банку РК.

Другой пример - из сферы договоров с участием государства. Казахстанское Правительство в контрактах с инвесторами - недропользователями, заключенных до 01.01.2009 г., гарантировало стабильный налоговый режим. Через несколько лет он изменился: для всех ставка подоходного налога снизилась, а для недропользователей - осталась гарантированно прежней. Как говорится, договоры должны исполняться. Крайними в этой ситуации оказались акционеры недропользовательских компаний - им выплачивались дивиденды за вычетом налога, рассчитанного по прежней (бульшей) ставке, а они, не будучи связанными с Правительством никакими контрактами, желали получать дивиденды за вычетом действующего (нового, меньшего в сравнении с прежним) подоходного налога. Очевидно недопустимое смешение публичного и частного методов правового регулирования общественных отношений . Причем, смешение категорическое и грубое. Размер налогов, как и льготы по их уплате устанавливаются законом, а не договором. «Уплата законно установленных налогов, сборов и иных обязательных платежей является долгом и обязанностью каждого» (ст. 35 Конституции РК). К налоговым отношениям гражданское законодательство не применяется, если иное не предусмотрено законом (п. 4 ст. 1 ГК РК). Конкретные и, желательно, исчерпывающие гарантии стабильности налогового режима должны закрепляться в законе. На текущий момент вопрос урегулирован. Однако, история его развития - непростая.

Разнообразие нынешней юридической жизни не исчерпывается приведенными примерами. Данный ряд можно продолжать до бесконечности. Еще несколько характерных эпизодов без подробного комментария к каждому случаю.

В казахстанском налоговом законодательстве и правоприменительной практике классическая аренда обычно трактуется как «оказание услуг» . Служба судебных исполнителей (в России) результативно выступила с инициативой ограничить свободу передвижения (выезда за пределы страны) должников по алиментам . Инициатива получила нормативное воплощение. Озвучивалось предложение аналогичным образом ограничить свободу передвижения за долги по коммунальным платежам, платежам за услуги мобильной (телефонной) связи и интернет-услуги. На землях, изымаемых у одних частных лиц для государственных нужд, подчас возводятся не объекты социального назначения (школы, больницы, детские сады, дороги), а так называемая «коммерческая недвижимость» (автостоянки, гостиницы, заправочные станции, клубы), оформляемая в собственность других частных лиц . Иностранный студент (магистрант) в России не может свободно в порядке безналичного расчета оплатить за обучение (наличными вуз не принимает). Сперва необходимо открыть банковский счет, зачислить на него деньги и потом распорядиться о проведении платежа. Причем, каждая банковская операция оплачивается. Пикантность ситуации заключается в том, что через любое подразделение «Сбербанка России» безналичный платеж для иностранца осуществим без открытия счета, однако комиссионное вознаграждение будет значительно выше, чем ставка вознаграждения за перевод по поручению гражданина РФ (без открытия счета) в любом другом банке и т.д. Нам известен и такой попросту неэтичный, не говоря уже о сугубо правовой стороне, факт - инвалид (частичная ампутация ноги) для получения социального пособия ежегодно «проходит» медицинское освидетельствование (комиссию). На профессиональном (медицинском) жаргоне это называется «подтверждением инвалидности».

Вряд ли возможно охватить все подобные ситуации. Такая попытка нецелесообразна. Главное - в связи с намеченной темой обозначить расширяющийся конфликт двух начал. На территории постсоветского пространства, и прежде всего в Казахстане и России, экономики которых, по свидетельству экспертов , развиваются более динамично в сравнении с другими республиками бывшего Союза ССР, эйфория свободного рынка сдерживается идеей государственного доминирования в индивидуальном хозяйстве, по мере накопления крупного частного капитала все чаще наблюдается произвольное проникновение (вмешательство) публичных элементов в частную сферу (см. п. 1 ст. 2 ГК РК и для сравнения п. 1 ст. 1 ГК РФ). Проникновение наперекор естественному праву и исходным положениям национального правового регулирования (предмет, метод, принципы, фактический состав). Ему сопутствует другая негативная тенденция - перемещение «центра ответственности» из публичной сферы в частную. Вобщем, «Набирает силу тенденция, знаменующая собой откат от принципов рыночной экономики. Опять, в очередной раз, увеличиваются случаи, когда целесообразность ставится выше законности. К сожалению, эти тенденции поддерживаются нередко видными учеными страны» .

По нашему мнению, введение определенных ограничений для должников, отказывающихся исполнять алиментные обязательства, не должно снижать эффективность прочих направлений работы государственного аппарата по защите прав и законных интересов взыскателей, а также деятельность государства по предупреждению социальных конфликтов и всестороннему укреплению институтов семьи и детства. Привлечение к ответственности за совершение сделки с лжепредприятием, когда добросовестный налогоплательщик не знал и не должен был знать о незаконной деятельности контрагента (получил от него копии свидетельств о постановке на налоговый учет и постановке на учет по налогу на добавленную стоимость, банковские реквизиты для проведения платежа, не имел права осуществлять оперативно-розыскные мероприятия и т.п.), не соответствует даже отдаленным представлениям о разумности и справедливости, «освобождает» государственный аппарат от обязательной работы в данном направлении, позволяет ему перекладывать часть своих забот на добропорядочного субъекта, способствует возникновению различных коррупционных правонарушений в государственных органах. Ведь, понятно, что лжепредприятия обзаводятся налоговой документацией и существуют не без помощи отдельных чиновников. Правовую квалификацию факта совершения сделки с лжепредприятием госслужащий осуществляет по своему усмотрению - мера ответственности для одинаковых случаев варьируется . В рассмотренной выше ситуации с инвалидом логичным и этичным представляется установление такого режима, в силу которого медицинская организация или иная государственная социальная служба обязаны периодически проверять состояние здоровья пациента на дому, а не требовать от него прибытия в определенное место и в назначенное время для «подтверждения инвалидности». При успешной пересадке утраченного органа или выращивании нового на месте прежнего (такие случаи известны современной медицинской практике ), по завершении реабилитации следует известить об этом уполномоченную организацию под угрозой возврата неосновательно полученных пособий и компенсаций. Механизм истребования неосновательного обогащения детально отработан в гражданском праве.

Одной фразой рассмотренное состояние дел можно охарактеризовать так: есть порядок, но нет справедливости.

Справедливость - вневременная этическая категория. Став нормой прямого действия (см. п. 2 ст. 5, п. 2 ст. 8 ГК РК, п. 2 ст. 6, п. 3. ст. 10 ГК РФ и т.д.), она не утратила свой философский (этический) статус и по-прежнему расположена выше политических, экономических, юридических и в целом, любых «рациональных» постулатов. Ее восприятие «человеком разумным», приближение к ней происходит естественно и постепенно, благодаря морально-этическому чутью, без помощи каких-либо регламентов, стандартов, плохо «работающих» сводов профессиональной этики и тому подобных бумаг, часто бесполезных в борьбе за должное развитие дела и его верный исход. Если справедливость не торжествует в конкретном случае, но при этом существует объективно и, по крайней мере, осознается, то предсказуемо энергичное стремление к ней.

С точки зрения публичного интереса, установленный порядок - свидетельство благонадежности и развития спирали «по закону», санкционированному властью. Если следовать этой ошибочной посылке, то «незначительные перегибы» при осуществлении текущего контроля и надзора, правоохранительной политики в целом, видимо, не столь важны. Однако соблюдение субъективных прав отдельного лица не менее, если не более значимо, чем реализация интересов большинства. Иначе о гражданском праве можно забыть. Б.М. Гонгало, рассуждая о соотношении частного и публичного в праве, утверждает: «Гармония здесь недостижима. Баланса интересов в решении этого вопроса не было и не будет. Мы все время наблюдаем взаимопроникновение, взаимовлияние разных юридических явлений. Это объективный факт» . В.М. Хвостов более оптимистичен: «Высшим идеалом права является гармоничное сочетание интересов личности и всего государственного целого» . По нашему мнению, баланс - торжество разума и справедливости в каждом конкретном случае. К достижению этого идеала, отвечающему смыслу правового регулирования, должна быть направлена охранительная деятельность государства. Разум непререкаем, справедливость приоритетна. Значит, баланс публичного и частного интересов в идеале, действительно, достижим. В жизни обычно встречается неидеальное (переходное) состояние. Настораживает другое. Во-первых, повторим, современное расширение «публично-частного» конфликта, участившиеся случаи произвольного вмешательства государства в частные дела и личную жизнь. Во-вторых, попытки дать ему комплексное теоретическое обоснование, подкрепить фундаментально. Такие попытки, а не собственно внутренняя или внешняя политика страны, должны быть объектом научного интереса и предметной критики со стороны цивилиста. Они находятся в зоне его прямого интеллектуального воздействия.

П.А. Скобликов пишет: «С началом преобразований в экономике постсоветского периода для многих предпринимателей и частных лиц серьезной проблемой стало побуждение должника к исполнению своих обязанностей. Пирамида правового регулирования отношений должника и кредитора долгое время имела незавершенный характер, поскольку отсутствовало уголовно-правовое обеспечение отношений, урегулированных в гражданском, гражданско-процессуальном, арбитражно-процессуальном и исполнительном законодательстве».

В специальной литературе предлагается такое толкование: «Общественная опасность деяния, предусмотренного ст. 195 УК, состоит в том, что в результате его совершения нарушаются основные принципы кредитных отношений (возвратности, срочности, платности, обеспеченности), наносится ущерб кредитной политике финансовых учреждений», «Объективная сторона преступления характеризуется тем, что заемщик уклоняется от погашения кредиторской задолженности, т.е. преступление совершается путем бездействия», «Злостность уклонения от погашения кредиторской задолженности означает, прежде всего, умышленность этого деяния при наличии у заемщика возможности погасить задолженность» .

Во-первых. Неуплата долга в «чистом» виде, то есть вне связи с параллельным уголовным (присвоение или растрата вверенного чужого имущества, мошенничество, вымогательство и т.д.), административным (нарушение правил ценообразования, обман потребителей, незаконная торговля товарами и т.д.) или трудовым (нарушение трудовых обязанностей, повлекшее причинение материального ущерба работодателю и т.д.) правонарушением, есть гражданское правонарушение. Ответственность за него устанавливается нормами гражданского права (например, ст. 349 - ст. 366 ГК РК и ст. 393 - ст. 406 ГК РФ). Привлечение к гражданско-правовой ответственности, в силу общего правила, допускается только по инициативе кредитора (см. п. 1 ст. 8 ГК РК и п. 1 ст. 9 ГК РФ) - это одно из принципиальных отличий гражданского (арбитражного) судопроизводства от уголовного. В отсутствие такой инициативы и, соответственно, решения по гражданскому (арбитражному) делу неуместна сама постановка вопроса о злостном уклонении. Однако и в случае присуждения чего-либо кредитору по гражданскому (арбитражному) делу, привлечение должника к уголовной ответственности за деяние, по поводу которого состоялся и вступил в силу судебный акт (то есть, по сути, за то же правонарушение), элементарно противоречит aequitas naturalis - «врожденному чувству справедливости». В связи с изложенным категорическое возражение вызывают утверждения типа: «За одно и то же деяние, влекущее за собой ответственность, лицо может быть привлечено к ответственности, предусмотренной несколькими отраслями права…» . За определенное деяние (правонарушение) устанавливается соответствующая ответственность. Дифференциация наказаний вытекает из различного характера правоотношений. Логическое развитие абсурдного тезиса о допустимости «двойной» ответственности (за одно и то же правонарушение) приводит к парадоксальному, в корне неверному, но, повторим, «логичному» заключению: за гражданское правонарушение лицо подлежит уголовной репрессии.

Согласно пп. 2 п. 3 ст. 77 Конституции РК «Никто не может быть подвергнут повторно уголовной или административной ответственности за одно и то же правонарушение» (для сравнения п. 1 ст. 50 Конституции РФ). Юридической основой данной нормы является принцип справедливости. На этом естественно-правовом фундаменте в специальном (гражданском процессуальном) законодательстве конституционное правило о невозможности двойной ответственности за одно и то же правонарушение развивается применительно к гражданским правоотношениям: подлежит безусловному прекращению производство по гражданскому делу, если имеется решение суда, вступившее в законную силу, вынесенное по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям (пп. 2 ст. 247 ГПК РК). Иными словами, повторное привлечение к ответственности за нарушение одного и того же обязательства не допускается. Почему в цитируемой конституционной норме законодатель прямо не запрещает последующее привлечение к уголовной ответственности за административное или гражданское правонарушение? Данный вопрос некорректен. Мы задаем некорректный вопрос умышленно, развивая интерпретацию до абсурда. Для разработчиков Основного Закона была очевидна и не нуждалась в специальном нормативном закреплении истина. Составы правонарушений (гражданских, административных, уголовных) не могут смешиваться или каким-либо образом «перекрещиваться». За гражданское правонарушение наступает гражданско-правовая ответственность, за уголовное - уголовно-правовая и т.п. В ст. 195 УК РК это аксиоматическое положение перестает быть истинным, грубо «ломается» в угоду публичным интересам - вероятно, желанию государства укрепить финансовый рынок, и стремлению банков, имеющих авторитетное лобби в Правительстве и Парламенте, заполучить надежный инструмент воздействия на должников - дубину, которую многие заочно побаиваются, не имея о ней точного представления.

Если судебный вердикт не исполняется, значит, необходимо методично (интеллектуально, морально, материально, физически) укреплять службу судебных исполнителей. Когда исполнительный механизм будет срабатывать наподобие часового, тогда количество безнадежных производств по судебным решениям приблизится к нулевой отметке. Возвратность, срочность, платность, обеспеченность, на которые ссылается Ж.С. Елюбаев в комментарии к ст. 195 УК РК (см. выше), - понятия гражданского права, они применяются в отношениях, регулируемых гражданским законодательством. Уголовному праву в этих отношениях нет места (ст. 1 и п. 2 ст. 3 ГК РК, ст. 2 и абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК РФ). Кредитору стоит заранее задуматься о тщательном планировании своей деловой политики, страховании рисков, применении классических способов обеспечения исполнения обязательства, включении в соглашение оговорки о возможности истребования (списания) денег с банковских счетов должника без согласия (без акцепта) последнего или путем прямого дебетования, привлечении компетентных консультантов, использовании в своей практике новых методов борьбы с должниками, наконец, при наличии серьезных сомнений просто не рисковать и отказаться от сделки. И. Борчашвили подтверждает: «Абсолютно наивно полагать, например, что со всеми видами экономических преступлений нужно бороться силами уголовного закона. …Здесь недостаточно используются экономические санкции, которые могут быть применены в рамках гражданского и административного права, а также в рамках налогового законодательства» . В судебном решении от 26.03.1985 г. по делу «X и Y против Нидерландов» Европейский Суд по правам человека сделал вывод: «существуют разные способы обеспечить «уважение» личной жизни, и характер обязательств конкретного государства зависит от конкретного аспекта личной жизни, о котором идет речь. Обращение к уголовному праву не обязательно является единственным ответом на данный вопрос» .

Во-вторых. Многие составы экономических преступлений, представленные в уголовном законе (нецелевое использование кредита, злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности, монополистическая деятельность, злостное нарушение порядка проведения публичных торгов и т.д.) - прежде всего, инструмент обеспечения политической стабильности и влияния. Подобными инструментами подкрепляется авторитетное вмешательство государства в глобальные проблемы частных лиц (массовая невыплата заработной платы в градообразующих предприятиях, создание «финансовых пирамид», переход стратегических объектов под контроль иностранных лиц, противоправный «передел» крупной собственности и т.д.). Действенная защита национальных (социальных, экономических и прочих) интересов вызывает исключительно положительные эмоции. Однако норма закона обладает свойством общеобязательности. Если она однажды появляется для решения определенного внутреннего политического вопроса (казуса), то в дальнейшем может применяться по инициативе широкого круга заинтересованных лиц за рамками политического процесса, в меркантильных целях. Ульпиан говорил: «Правовые предписания устанавливаются не для отдельных лиц, но имеют общее значение».

Теперь - практическая иллюстрация юридических нюансов, которые прямо связаны с излагаемой проблемой. Один товарищ предоставил другому деньги взаймы, а расписку не взял - ситуация, распространенная в нашем быту. Согласно п. 1 ст. 153 ГК РК (для сравнения п. 1 ст. 162 ГК РФ) сторона лишается права подтверждать свидетельскими показаниями совершение, содержание или исполнение сделки, простая письменная форма которой не соблюдена. В суде сам факт возникновения такого займа доказать сложно. Знание кредитором закона подразумевается (пп. 2 ч. 5 ст. 71 ГПК РК). Если он проигнорировал письменную форму сделки, неосмотрительно понадеялся на добросовестность заемщика, то несет риск неблагоприятных последствий своей неосмотрительности. В производстве по уголовному делу свидетельские показания - приемлемое доказательство. Однако элементарно возбудить дело по ст. 195 УК РК не получится. Необходимо, повторим, вступившее в законную силу решение суда о взыскании долга. Последнее маловероятно ввиду отсутствия доказательств . Предположим, юрист - консультант посоветовал кредитору настойчиво добиваться (иногда это помогает) возбуждения дела о мошенничестве. Привлечь должника к уголовной ответственности за мошенничество тоже вряд ли удастся, зато собранные в ходе предварительного расследования доказательства - объяснения заявителя, показания свидетелей, постановления дознавателя и следователя, акты прокурора и т.п. - будут представлены суду (истребованы им) в качестве доказательств по гражданскому иску. Подобный неэтичный подход следует квалифицировать как злоупотребление правом. Ведь заявитель и его консультант (например, специалист, практикующий в сфере уголовного права и процесса) знают об отсутствии факта мошенничества, но идут по намеченному тупиковому процессуальному пути для формирования хоть какой-то доказательственной базы. Эту тактику, пользуясь выражением Б.С. Антимонова, можно смело назвать «прямым юридическим мошенничеством». Она ни в малейшей степени не согласуется с этикой юриста. Нестабильная и необъективная правоприменительная практика - надежная почва для таких злоупотреблений. Согласно п. 5 ст. 8 ГК РК «не допускаются действия граждан и юридических лиц, направленные на… злоупотребление правом» (п. 1 ст. 10 ГК РФ). Значит, «доказательства», собранные отмеченным способом, являются недопустимыми (ст. 6, ч. 1 и ч. 2 ст. 68 ГПК РК).

В-третьих. Лицо, осужденное по ст. 195 УК РК, помимо прочих санкций наказывается «…арестом на срок от четырех до шести месяцев, либо исправительными работами на срок до двух лет, либо лишением свободы на тот же срок». За несвоевременный возврат займа - арест от четырех до шести месяцев, исправительные работы, лишение свободы.… Намечается прямая аналогия с долговым рабством, тем более, с учетом общеизвестных условий содержания наших заключенных. В Древнем Риме после оформления долгового рабства должник уводился в дом кредитора, заковывался в цепи лишь на шестьдесят дней (что составляет около двух месяцев по нынешней хронологии) и в течение этого срока мог помириться с кредитором или быть официально выкуплен гарантом (спонсором). Действующее законодательство подобных «преимуществ» для осужденного не предусматривает.

В-четвертых. Статья 195 УК РК, как и многие другие «экономические составы», провоцирует коллизию. Она не учитывает традиционные положения цивилистической доктрины о соотношении компетенции высшего и исполнительного органов юридического лица. Последний обязан исполнить решение первого, но лично (руководитель организации) отвечает по ст. 195 УК РК - гипотеза нормы начинается словами: «Злостное уклонение руководителя организации…». Не исключено, что решение вышестоящего органа управления (единственного участника или общего собрания участников, наблюдательного совета или совета директоров) или даже коллегиального исполнительного органа, во главе которого «руководитель организации» находится по принципу «первый среди равных», будет формально законным при его одновременном противоречии интересам кредитора корпорации. В плане поиска компромиссного решения (если не удастся исключить данный состав преступления из УК) приемлемой, хотя, не менее спорной (за гражданское правонарушение лицо привлекается только к гражданско-правовой ответственности) в данном случае представляется уголовная ответственность самого юридического лица - организация (непосредственно) и ее хозяева (опосредованно) несут имущественные потери в виде штрафа, возлагаемого на корпорацию в наказание за экономическое преступление . Однако такое развитие ситуации по уголовному законодательству Казахстана и России невозможно - юридическое лицо здесь не выступает субъектом уголовной ответственности. В отечественной теории постепенно накапливается опыт по поводу рассматриваемой конструкции.

Неясно, как параллельно применять уголовную ответственность за уклонение от уплаты долга и, например, институт банкротства.

Эти вопросы - предмет специального исследования за рамками данной работы. Ключ к поиску верных ответов - в демократизации уголовного законодательства, его сокращении или, по крайней мере, серьезной корректировке.

В целом, следует отметить: уголовный характер взыскания - анахронизм , постыдный пережиток, наличие которого не украшает цивилизованное общество. К слову, во Франции нормы об уголовной ответственности за неисполнение имущественных санкций по гражданским и коммерческим делам, а также за некоторые противоправные деяния, связанные с гражданско-правовыми сделками, упразднены (исключены из титула XVI Гражданского кодекса) Законом от 22.07.1867 г.

Выше рассмотрен уголовно-правовой подход к одному из классических институтов цивилистики. В действительности, нормальному развитию исполнения обязательства в юриспруденции, правоприменительной практике и нормотворчестве препятствует ряд подобных течений. Еще один пример в тезисах.

Сделанный вывод позволяет убедиться в том, как отсутствие разработанного понятия юридической природы становится причиной принципиальных неточностей в теории и законодательстве. Данный пробел имеет генеральное значение для юриспруденции, в том числе влияет на содержание исследований по гражданскому праву, не позволяет эффективно разрабатывать и применять его институты. Для полноты критического анализа - еще один пример. Они сопровождаются комментариями, в которых, помимо прочего, подчеркивается общее и особенное между «природой», «существом» и другими близкими понятиями. Масштаб и сложность вопроса опять вынуждают допустить некоторое отклонение от основной темы - исполнения обязательства.

Е.Б. Осипов упрекает А.Т. Жусупова в том, что последний рассматривает земельный сервитут, «не определяя его правовой природы и не давая определения вещному праву ограниченного пользования чужим имуществом» . В этой оценке, как минимум, скрыта тавтология. Правовая природа института и его авторская дефиниция (определение) тесно взаимосвязаны. Во втором случае - лаконично выраженная мысль, логическое обобщение основного содержания природы, «краткое означенье сущности, признаков предмета» . Если же под определением понимать творческое разъяснение сути явления, тождество между юридической природой и определением становится очевидным. Определять, значит, «объяснять, изъяснять коротко сущность, отличительные признаки». Иными словами, когда научный поиск развивается в верном направлении, когда в итоге дана точная юридическая формулировка, перед нами во всем многообразии или в главных признаках раскрывается правовая природа. Она всегда отражается в корректном определении исследуемого феномена.

В комментариях к изложенным выше авторским позициям косвенно обозначена родственная связь понятий «природа», прежде всего «юридическая природа», и «существо». Их смысловая близость подчеркивается не только в языковедении, но и в философии, на что обращалось внимание выше. В чем заключается эта близость? Как она проявляется? Какое значение имеет с точки зрения теории права? Здесь важно сделать оговорку: «сущность», «существо», «суть» - синонимы .

Оценивая объективные начала в их приложении к действующему праву, следует быть осторожным. Они - стабильные величины, не подверженные сиюминутным изменениям по желанию кого-либо. Даже влияние законодателя и обычно свойственное ему стремление организовать в позитивных источниках «субъективный образ объективного мира» в этом плане ограничены. «При этом, разумеется, нельзя представлять себе дело таким образом, что правовое регулирование подменяет существо и законы развития материальных общественных отношений. Законы юридические не отменяют и не подменяют объективных экономических и иных социологических законов, а наоборот, издаются с учетом последних…» .

Так, бесполезны любые попытки национальных властей комплексно регламентировать интернет-пространство. Оно - по сути, саморазвивающаяся коммуникативная система, созданная и функционирующая виртуально, вне конкретных географических границ и национальных правопорядков. Нормативное вмешательство публичной власти в процесс обмена данными, осуществляемого через интернет-пространство, обычно является опосредованным (направлено на регламентацию традиционных общественных отношений) или, в «лучшем» случае, имеет целью закрепить основания для создания формальных препятствий и технических помех приема-передачи запрещенной (нелегальной) информации.

Категория существа находится вне пределов непосредственного воздействия и подчиняется естественно-логическим, природным законам. Она выступает основным звеном в цепи фрагментов природы, является главной частью (сердцевиной) последней, сохраняет свою самостоятельность и цельность, логическое единство, предопределяет содержание юридических принципов.

В ряде случаев элементарное словоупотребление, «игра слов» искажают замысел. Например, в юридической литературе отождествляются, на наш взгляд, ошибочно отождествляются два разных понятия - «существо» и «существенные условия».

Понятие «существо» необходимо отличать от множества «однокоренных» юридических понятий - от «существенного условия», «существенного нарушения», «существенного ограничения», «существенного значения», «существенного интереса» и т.п. В чем принципиальное отличие? Философская категория существа первична, объективна и стабильна. Она включает в себя «атрибутивные, неотъемлемые признаки, которые не могут быть отняты по чьему бы то ни было усмотрению» . Ее фактическое основание - смысл и логика отношений сторон. Эта категория «работает» даже тогда, когда прямо не предусмотрена источником права. Обозначенные оценочные понятия производны, вводятся в профессиональный обиход в результате субъективного волеизъявления. Их смысл корректируется законодателем, мнением суда (в том числе при осуществлении судейского усмотрения), соглашением сторон.

Принципиально соглашаясь с такой трактовкой и ее авторским обоснованием, обозначим несколько формальных примечаний. Во-первых, описание этапов (уровней) юридической природы после установления правового значения исследуемого феномена, видимо, должно начинаться не просто с отрасли права (это - следующая по нисходящей ступень), а, прежде всего, с уточнения места феномена в системе «право частное - право публичное». Например, исполнение обязательства - институт частного права. Во-вторых, по нашему мнению, юридическая природа может быть выявлена у любого юридически значимого явления, возникшего в том или ином гражданском правоотношении. Нежелательно сужение перечня этих явлений только до самих гражданских правоотношений. В-третьих, представляется более точной квалификация юридической природы не в качестве «показателя основы», а, например, в качестве внутренней, существенной взаимосвязи юридического факта и гражданско-правового установления, порождающей конкретные юридические последствия. Данное определение предложено с учетом последнего (четвертого) примечания: нормы гражданского законодательства, конечно, главный, но не единственный источник гражданского права. Юридические последствия возникают также благодаря действию (применению) судебных актов, договорных положений, санкционированных обычаев, других обычно предъявляемых требований (коммерческих обыкновений, практики отношений сторон), принципов права, в том числе неписаных (например, диспозитивности в гражданском праве), публичного порядка в целом и т.д.

Таким образом, существо предмета шире юридического значения, но отражается в юридической природе, влияет на формирование последней. Раскрытие существа - один из этапов познания природы вообще, включая философские, этические, правовые, экономические, политические и прочие социально значимые оттенки.

Такие акты могут быть также опубликованные в печатных средствах массовой информации Верховной Рады, в других органах печати, обнародованные по телевидению, радио, переданные по телеграфу, разосланные соответствующим государственным и общественным организациям. Законы Украины вступают в силу на всей территории Украины через десять дней после их официального обнародования. Указанные сроки вступления актов в силу не применяются в тех случаях, когда Верховная Рада при принятии акта устанавливает другой срок введения его в действие.

Принципиальное значение имеет действие актов конституционного права в пространстве.

Правовая природа что такое

Сюда входят: -изучение конкретного дела, уяснение того, как возникла и развивалась ситуация (через призму правовых норм); -исследование доказательств, выяснение их допустимости, достоверности и в совокупности — достаточности для рассмотрения дела; -сопоставление ситуации с нормами права, регулирующими возникшие отношения между данными субъектами; -уяснение позиций сторон, изложенных ими в ходе рассмотрения дела; -сопоставление всех известных фактов, мнений, суждений сторон по делу, на основе этого — формирование единого мотивированного мнения по решению спорной ситуации (то самое «усмотрение суда»).

Понятие, виды и юридическая природа.

Механизм получения чека. Раздел 4 … Энциклопедия инвестора Банковский чек - (Bank check) Определение банковского чека, виды чеков, содержание чека Информация об определении банковского чека, виды чеков, содержание чека Содержание Содержание Определение Виды и Понятие и юридическая природа чека Содержание чека Отношения… … Энциклопедия инвестора ГИДУЛЯНОВ Павел Васильевич - Павел Васильевич (12.09.1874, Пятигорск 17.10.1937, Алма Ата), специалист по церковному праву.

Глава i

Практически смысл любого договора заключается в том, что стороны определяют для себя конкретные правовые обязанности, но не всякие правовые обязанности могут составлять содержание гражданско-правового договора.

Для понимания его правовой природы необходимо выявить, является ли он самостоятельным договором, и в случае положительного ответа на поставленный вопрос определить его место и роль в системе гражданско-правовых договоров.

Действующее законодательство именует в качестве договоров ряд правовых конструкций, которые не образуют самостоятельный договорный вид (род), но представляют собой специальный правовой режим гражданско-правовых договоров практически любого вида (рода)» 4.

Оно охватывает все пространство цивилизованного существования людей, которое становится пространством правовой реальности. Поэтому без четкого уяснения онтологической природы права, смысла и со­держания понятия правовой реальности, знания основных форм бытия права невозможно понять феномен права в целом.

Человеку постоянно приходилось и приходится наблюдать разнообразные факты возникновения и гибели природных и со­циальных форм, появление каких-либо явлений из небытия или их уход в небытие.

Договор аренды здания, сооружения и нежилого помещения

Мейером, соответствует и современному понятию обязательства. Обязательство представляет собой определенное действие, то есть передать имущество, выполнить работу, уплатить деньги и т.п.

либо воздержаться от определенного действия (п. 1 ст. 307 ГК). Как гражданско-правовой договор, применяемый субъектами предпринимательской деятельности, договор аренды зданий (сооружений) и нежилых помещений имеет своей целью удовлетворить временные потребности арендатора, нуждающегося в имуществе, и одновременно для другой стороны выступает как способ извлечения дохода из передачи имущества в пользование.

Правовая природа любого явления (элемента) в системе источников прав, в том числе и судебного прецедента, жестко связана с местом и ролью органа, его вырабатывающего и принимающего в системе органов государственной власти Российской Федерации. Так, к примеру, роль основного источника права в нашей системе играет закон, и органы законодательной власти занимают в Конституции Российской Федерации ведущее место в системе разделения властей, связанное именно с принятием законов.

Поскольку природа писаного акта, принимаемого каким-либо органом государственной власти во многом обуславливается правовым статусом такого органа, необходимо более четко выделить субъект принятия решения, которое может официально становиться регулирующим правилом, источником права судейского усмотрения.

Судебная система Российской Федерации установлена конституционно, носителями судебной власти признаны судьи, то есть индивиды, занимающие специальный пост в органе судебной власти. Каждый судья (или коллегия судей) наделен властью принятия решения по конкретному, подведомственному ему, делу. В процессе разрешения таких дел суд использует тот материал (закон), который является результатом деятельности законодателя. Каждый судья в процедурах осуществления правосудия может и должен преодолеть ошибку законодателя (пробел, неурегулированность, противоречия и даже неконституционность). Однако, принятое решение при этом будет правоприменительным актом. Когда же такой акт может и должен приобрести свойства источника права, общеобязательного и подлежащего применению в иных конкретных делах? Какие из судов могут принимать такие решения?

Высшие суды Российской Федерации названы в Конституции РФ как высшие органы судебной власти, и по предметам своего ведения, они, безусловно, могут принимать решения конституционно определенной юридической силы. Так, ст.126 Конституции РФ устанавливает, что Верховный Суд Российской Федерации является высшим судебным органом по гражданским, уголовным, административным и иным делам, подсудным судам общей юрисдикции, осуществляет в предусмотренных федеральным законом судебный надзор за их деятельностью и дает разъяснения по вопросам судебной практики.

Высший Арбитражный Суд Российской Федерации является высшим судебным органом по разрешению экономических споров и иных дел, рассматриваемых арбитражными судами, осуществляет в предусмотренных федеральным законом процессуальных формах судебный надзор за их деятельностью и дает разъяснения по вопросам судебной практики (ст.127 Конституции РФ).

Конституционный суд Российской Федерации - специализированный орган судебного конституционного контроля. Конституция определяет юридическую силу и правовые последствия принимаемых им решений: «Акты или их отдельные положения, признанные неконституционными, утрачивают силу; не соответствующие Конституции Российской Федерации международные договоры Российской Федерации не подлежат введению в действие и применению» (п.6 ст.125).

Названные суды являются высшими органами судебной власти, чаще всего их компетенция и полномочия связываются с возможностью принятия актов, могущих, а иногда и необходимо вынужденных становиться источниками права. Однако, в связи с тем, что российская государственность характеризуется федеральным устройством, то в рамках тех общественных отношений, регулирование которых отнесено к ведению субъектов, право принятия таких решений должно быть отнесено к ведению высших судов субъектов Федерации.

Суд как орган государственной власти занимает исключительно важное место в государственной системе, однако это место не связано с созданием новых нормативных актов. Назначение судебной власти? в осуществлении правосудия посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. В результате такой правоприменительной деятельности органы судебной власти принимают разного рода решения, и природа каждого из них определяется комплексом факторов, в том числе нормативной определенностью компетенции, процедур принятия и формы такого решения.

Как отмечает В.А. Анишина, правовая природа таких актов, принимаемых при осуществлении правосудия? это не простое «наложение» норм действующего права на жизненную ситуацию. В каждом конкретном деле должна быть установлена объективная истина, должны быть обеспечены гарантии для всех участников, в конечном итоге должны торжествовать справедливость и право. Каждый акт, воплощающий в себе право и справедливость, должен выступать примером для разрешения и иных сходных ситуаций, особенно в случаях, когда нормы устарели или содержат неправовое регулирование. Сущность судебного регулирования в условиях дефектности законодательства как раз состоит в том, что, будучи исполненным, оно чаще всего продолжает действовать для других аналогичных случаев, пока законодатель не примет необходимых норм.

Приобретающее прецедентный характер предписание суда имеет своим источником потребность праворегулирования, исходящую из конкретных, жизненно определенных обстоятельств, а не теоретически обоснованной необходимости правового регулирования каких-либо правоотношений. В этой связи, данное регулирование своевременно и не позволяет социальному конфликту оставаться неразрешенным, ожидая принятия законодателем соответствующих норм.

Суд не может отказать в рассмотрении дела ввиду отсутствия закона, регламентирующего отношения сторон в возникшем споре, его неясности или противоречивости, поскольку это было бы равноценно отказу в правосудии. Поэтому правотворчество суда в таких случаях можно расценить как публично необходимое как для защиты конкретных прав, так и для выполнения публичных задач разрешения возникающих социальных конфликтов, сохранения социального мира, защиты прав и свобод.

Суды, осуществляя правосудие, обеспечивают реальную связь между существующими социальными отношениями и юридическими нормами. И в этом смысле они создают целые пласты нового регулирования - возникает судебная практика.

Вырабатывая новые положения по регулированию конкретных правоотношений в обществе, суды выступают проводниками права в жизнь и нередко понуждают законодателя к правовому, конституционному регламентированию таких отношений. Некоторые из таких вновь выработанных судами норм воспринимаются не только другими судьями в их практике, но и иными правоприменителями, а иногда законодателем при последующем принятии нормативного акта по данному вопросу. Такое решение судов, судебную практику по определенным категориям дел, можно назвать источником права, она несет в себе потенциал регулирования определенных общественных отношений, не восполненного законодателем.

Как было замечено ранее, природа решений суда как регулятора правоотношений зависит, прежде всего, от статуса самого суда. С нашей точки зрения, правовая природа судебного прецедента как источника права заключается также в том, что это социально ценное, общественно необходимое коммуникативное средство между установлениями писаного права и их бездефектным, правовым, соответствующим конституционным предписаниям, разрешением всех возникающих правоотношений с реальным воздействием на общественные отношения в единой правовой системе.

В то же время судебный прецедент, являясь частью целостного явления права как общесоциального явления, представляет собой его внешнее выражение. Думается, что это проявление судебного регулирования в объективной реальности также есть суть выражения его природы.

В настоящее время в нашей стране нет ни одной нормы, которая бы разрешала или запрещала рассматривать судебный прецедент в качестве источника права.

В этой связи существует две точки зрения. Одни авторы считают, что судебный прецедент? это источник российского права. Например, А.Ю. Мрктумян полагает, что «в связи с тем, что решения Европейского суда по правам человека, решения Конституционного Суда РФ и судебные акты Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ имеют неперсонифицированный характер, распространяются на неограниченный круг субъектов, они имеют прецедентное значение для российской судебной практики».

Другие придерживаются противоположной позиции. Так, М.А. Зарубина отмечает: «Конституцией и законами России судебный прецедент не указывается в числе источников права. Соответственно, и прецедентные нормы не получили официального признания в качестве особой разновидности правовых норм, хотя в юридической науке данный вопрос продолжает оставаться дискуссионным».

Определяя место и роль судебных актов в правовой системе России в связи с принятием Конституции 1993 года и применением ее положений о том, что государственная власть осуществляется в том числе и судами посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства, профессор В.Н. Синюков писал, что в ближайшей перспективе должна наметиться тенденция к известной структурной эволюции системы российского права в направлении усвоения ею элементов общего (судебного прежде всего) права, которое сначала фактически, а затем все более формально-юридически будет получать самостоятельное значение в системе источников российского законодательства. Как мы убеждаемся уже сегодня, научное предвидение профессора В.Н. Синюкова реализуется в нашей правовой системе.

В связи с возникновением новых общественно-экономических отношений законодатель пытается урегулировать весь спектр этих отношений. Но жизнь настолько многогранна, что невозможно все в ней предусмотреть, а тем более законодательно закрепить, учесть все тонкости и нюансы реальной жизни, что позволило по- новому взглянуть на роль суда в выработке и создании судебного прецедента как источника права в российской правовой системе, где создаются новые общественные отношения.

Место судебных источников права необходимо отметить не только в статичной системе источников, но и в динамике - в правоприменении. Несмотря на то, что судебные акты не признаются доктриной и зачастую намеренно государственной системой им не придается форма надлежащего источника права (например, опубликование), суды применяют прецедентное право, как правило, добровольно и осознанно.

Ситуации возникающих споров в определенных общественных отношениях (в ситуации пробела, недостаточности права и т.п.), не могут быть разрешены на основе статусного права (единой нормы) и используемые приемы толкования, восполнения права, лежащие в плоскости аналогии, должны быть одинаковы по способу урегулирования возникающих отношений, в противном случае будет нарушен принцип единообразия и стабильности правового регулирования.

Этот и другие элементы, составляющие общую характеристику судебного прецедента как регулирующего, воздействующего на общественные отношения, средства, позволяют нам сделать вывод о том, что данное явление российской правовой действительности все более прочно входит и в систему источников права и в правовое сознание общества в целом. Без него система источников российского права не может рассматриваться как целостный бездефектно функционирующий комплекс общественно необходимых, а главное, общественно достаточных регуляторов возникающих общественных отношений. Мы бы отметили, что есть то место в системе источников российского права, которое может быть занято только судебным прецедентом. Мы бы определили его следующим образом: это самостоятельный источник, необходимость возникновения которого связывается с дефектностью основного (писаного источника права) - то есть, в случае пробела закона, недостаточности, противоречивости, иного дефекта, либо неконституционности регулирования.

Судебный источник в системе российского права - это субсидиарный, дополнительный, по своей сути и правовой природе источник по отношению к нормативному источнику.

В связи с нашими выводами мы еще раз хотим отметить, что российская правовая доктрина и наука в целом в настоящий период времени может вполне логично, реально и обоснованно рассматривать вопрос о возможности и необходимости признания судебных источников полноценными источниками российского права.

УДК 349.222.1

Страницы в журнале: 64-71

Н.А. Филипцова,

аспирант, преподаватель кафедры гражданского права Центрального филиала Российского государственного университета правосудия Россия, Воронеж [email protected]

Одной из особенностей метода трудового права является сочетание государственного и договорного регулирования трудовых отношений. В современных условиях многие ученые отмечают тенденцию повышения роли договоров в выработке правовых норм, регулирующих, в том числе, и трудовые отношения. Сохранив основные государственные гарантии трудовых прав и законных интересов работников, централизованное регулирование утратило былое значение, сузилась сфера его действия в сфере труда. Рассматриваются актуальные проблемы понимания правовой природы коллективного договора.

Ключевые слова: социальное партнерство, коллективный договор, источники права, формы права, нормативный правовой акт, нормативный правовой договор.

Одной из функциональных задач трудового законодательства является создание необходимых правовых условий для достижения оптимального согласования интересов сторон трудовых отношений (ст. 1 Трудового кодекса РФ) . Реализация данной задачи осуществляется в рамках социального партнерства, включающего участие работников, работодателей, их объединений в договорном регулировании трудовых и иных непосредственно связанных с ними отношений. Социальное партнерство относится к основным принципам трудового права (ст. 2 ТК РФ).

В настоящее время механизм социального партнерства приобретает особое значение, ибо сама система социального партнерства позволяет достигнуть необходимого баланса интересов работников и работодателей на основе сотрудничества, компромиссов, социального консенсуса . На современном этапе социальное партнерство стало непосредственным объектом государственной политики, в ходе реализации которой создается значительная законодательная база по обеспечению нормальных социально-трудовых отношений, накапливается положительный опыт заключения генеральных, отраслевых и региональных соглашений, коллективных договоров, формируются трех(двух)сторонние комиссии . Достаточно отметить, что по состоянию на 21 мая 2013 г. заключено пять соглашений в федеральных округах Российской Федерации, 56 отраслевых соглашений - на федеральном уровне, 1154 - на региональном, 3945 - на территориальном уровне, 77 региональных трехсторонних соглашений, 1420 территориальных трехсторонних соглашений, 151257 коллективных договоров. В последнее время наблюдается положительная тенденция роста числа предприятий и организаций, имеющих первичные профсоюзные организации и заключивших коллективные договоры . Правовому регулированию коллективных соглашений в России посвящен ряд нормативных правовых актов: ТК РФ, федеральные законы от 12.01.1996 № 10-ФЗ «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» , от 27.11.2002 № 156-ФЗ «Об объединениях работодателей» , от 19.05.1995 № 82-ФЗ «Об общественных объединениях» .

Однако наряду с позитивными моментами в практике заключения и исполнения коллективных договоров имеются значительные недостатки, обусловленные современными процессами реорганизации, частой сменой форм собственности, собственников и руководителей компаний и предприятий; затягиванием работодателями переговоров по заключению коллективных договоров; отсутствием четко определенного источника финансирования социальных гарантий в организациях бюджетной сферы; неустойчивым финансовым положением (предбанкротным состоянием) отдельных организаций; отсутствием полномочий у руководителей организаций по распоряжению финансовыми средствами в целях реализации положений коллективных договоров и соглашений .

В настоящее время в профсоюзных организациях предприятий и организаций многих стран постсоветского пространства состоят лишь работники крупных предприятий, и, следовательно, отсутствует должная работа по заключению коллективных договоров (соглашений) в средних и мелких предприятиях, где нет профсоюзных организаций. Активно развивающиеся в последнее время объединения самих работодателей действуют лишь в целях достижения своих коммерческих интересов, обладают слабой организационной структурой и ограниченным влиянием на региональном и местном уровнях .

Таким образом, помимо положительных тенденций институт коллективных договоров (соглашений) имеет массу нерешенных проблем теоретического и практического характера. Одной из таких проблем является выяснение подлинной правовой природы (сущности) коллективных договоров (соглашений). Вопрос о правовой природе коллективных договоров имеет принципиальное значение для повышения эффективности правотворчества и правоприменения в сфере трудового права.

Большинство исследователей, не пытаясь уяснить правовую природу коллективного договора, именуют его в соответствии с определением, содержащимся в ст. 40 ТК РФ, правовым актом . Зачастую правовой акт рассматривают предельно узко и отождествляют с понятием «нормативный правовой акт» . Ряд исследователей называют коллективные договоры конституцией организации , другие - мини-трудовым кодексом . В правовой доктрине к правовым актам относят не только акты правотворчества, но и акты правоприменения, акты толкования и реализации прав и обязанностей . К примеру, М.В. Лушникова различает среди правовых актов «акты, содержащие нормы права» и «акты реализации прав и обязанностей сторон» .

На наш взгляд, определение коллективного договора через такую широкую по содержанию категорию как правовой акт является неоправданным и не дает полного представления о правовой природе этого уникального феномена. Рассмотрение законодателем коллективного договора как правового акта существенно усложняет понимание его правовой природы, что приводит к необоснованному увеличению числа судебных споров (конфликтов).

В ст. 5 ТК РФ «Трудовое законодательство и иные акты, содержащие нормы трудового права» приводится система форм российского трудового права. Анализ названия и содержания данной статьи позволяют сделать вывод о том, что законодатель выделил в этой системе две группы актов, содержащих нормы трудового права:

1) трудовое законодательство, к которому относятся: ТК РФ, иные федеральные законы и законы субъектов Российской Федерации, содержащие нормы трудового права. В ранее действовавшей редакции ст. 5 ТК РФ не проводилось четкого разграничения между трудовым законодательством и иными нормативными правовыми актами. Представляется, что современная конструкция ст. 5 ТК РФ является более верной с точки зрения подхода к пониманию термина «трудовое законодательство». Так, А.М. Куренной справедливо отмечает, что «в строгом смысле слова только к законам применим термин “трудовое законодательство”» ;

2) иные акты, содержащие нормы трудового права:

а) иные нормативные правовые акты, содержащие нормы трудового права: указы Президента РФ, постановления Правительства РФ, нормативные правовые акты федеральных органов исполнительной власти, нормативные правовые акты органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации, нормативные правовые акты органов местного самоуправления. В общей теории права названные акты традиционно относятся к подзаконным нормативным правовым актам ;

б) в качестве отдельной подгруппы «актов, содержащих нормы трудового права» ТК РФ указывает коллективные договоры, соглашения и локальные нормативные акты. Такая формулировка свидетельствует о неопределенности законодателя относительно правовой природы данных «актов». С одной стороны, ТК РФ не относит их к «иным нормативным правовым актам», а с другой стороны, называет коллективный договор и соглашение «правовыми актами» (статьи 40, 45 ТК РФ).

Представляется, что отнесение коллективных договоров к разновидности нормативных правовых актов является в корне неверным. Государственная Дума дала следующее определение обсуждаемого термина: «нормативный правовой акт - это письменный официальный документ, принятый (изданный) в определенной форме правотворческим органом в пределах его компетенции и направленный на установление, изменение или отмену правовых норм» .

Пленум Верховного Суда РФ также разъяснил, что существенными признаками, характеризующими нормативный правовой акт, являются: издание его в установленном порядке управомоченным органом государственной власти, органом местного самоуправления или должностным лицом, наличие в нем правовых норм (правил поведения), обязательных для неопределенного круга лиц, рассчитанных на неоднократное применение, направленных на урегулирование общественных отношений либо на изменение или прекращение существующих правоотношений (п. 9) .

Источником норм права, содержащихся в нормативном правовом акте, является деятельность правотворческого органа. Источником же норм права, содержащихся в коллективном договоре, является согласованное волеизъявление управомоченных лиц (работников и работодателя). Представляется, что по одному из рассмотренных дел Восьмой арбитражный апелляционный суд неверно указал, что «коллективный договор, являясь нормативным актом, заключается в соответствии с трудовым законодательством, в развитие этого последнего, следовательно, льготы и компенсации, предусмотренные им, могут быть квалифицированы как предусмотренные законодательством» .

Весьма распространенным среди ученых является мнение об отнесении коллективных договоров к локальным нормативным актам .

К примеру, Е.Р. Веселова относит коллективный договор к разновидности локальных нормативных актов, признавая за ним приоритет в иерархии локальных нормативных актов . Представляется весьма спорным утверждение ученого о том, что «любой локальный нормативный правовой акт может быть принят работодателем и трудовым коллективом в порядке, предусмотренном для заключения коллективного договора» .

Г.В. Хныкин также относит коллективный договор к локальным нормативным актам: «Коллективный договор, являясь основной формой социального партнерства в организации, также выполняет роль кодифицированного правового акта в структуре локальных источников трудового права» . При этом исследователь делает, на наш взгляд, противоречивый вывод: «Коллективный договор и иные локальные нормативные акты, содержащие нормы трудового права, представляют собой две разные модели регулирования трудовых отношений на уровне организации. Первая… основана на согласовании интересов работодателя и работников… Во второй представлены интересы работодателя, выражающие его хозяйственное господство в управлении делами организации» .

И.О. Снигирева именует в одном случае коллективный договор локальным нормативным актом («современный коллективный договор все более явственно приобретает черты локального правового нормативного акта»), а в другом называет коллективный договор «нормативным соглашением», «договором особого рода, отличающимся социально-партнерской природой» .

Суды нередко приходят к выводу о том, что коллективный договор является локальным нормативным актом. Так, в одном из своих определений Верховный Суд РФ назвал коллективный договор локальным нормативным актом, не приводя при этом каких-либо должных обоснований своей позиции . По одному из изученных дел Арбитражный суд Санкт-Петербурга и Ленинградской области признал обоснованными доводы налоговой инспекции о том, что производимые хозяйственным обществом доплаты могут быть отнесены к расходам на оплату труда согласно ст. 255 Налогового кодекса РФ, поскольку такие доплаты предусмотрены положениями коллективного договора, который в силу ст. 5 ТК РФ является локальным нормативным актом . ФАС Северо-Кавказского округа указал, что по своей сути коллективный договор является локальным правовым актом, сославшись лишь на то, что «коллективный договор содержит нормы трудового права и регулирует трудовые отношения в организации» .

Все чаще в теории трудового права появляются мнения ученых о смешанной природе коллективного договора.

Так, Б.А. Горохов отмечает: «В силу присущих ему признаков коллективный договор представляет собой правовой акт, содержащий коллективно-локальные нормы трудового права. В свою очередь, с точки зрения порядка правоустановления и наличия в его содержании обязательственной части этот правовой акт следует рассматривать как договор» . А.Д. Джилавян также утверждает: «юридическая природа коллективного договора неоднородна» . Объединяя коллективные договоры и соглашения понятием «коллективно-договорные акты», Э.Ф. Гумерова приходит к весьма противоречивому, на наш взгляд, выводу: «Коллективно-договорные акты являются особыми нормативно-правовыми актами, так как принимаются не государственными органами, большей частью распространяются на тех субъектов права, которые путем оптимального согласования своих интересов сами или через своих представителей принимают коллективно-договорной акт» .

Таким образом, ученые, которые настаивают на смешанной природе коллективного договора, ссылаются на его договорные начала и способность нормативного регулирования . Однако такой подход не позволяет определить с необходимой полнотой всю правовую природу коллективного договора, поскольку подразумевает невозможность идентификации его с каким-либо родовым правовым явлением. Кроме того, в сочетании данных признаков нет смешения различных правовых явлений. Уже давно в общей теории права выделяют договоры, содержащие нормы права, которые именуются нормативными правовыми договорами. Таким образом, нормативный правовой договор представляет собой самостоятельное правовое явление. Поэтому ни о каком смешении правовых категорий здесь не может быть речи.

Некоторые исследователи, выделяя в системе «источников» трудового права нормативные правовые договоры, одновременно включают «коллективные договоры и соглашения» в родовое понятие «правовые акты социального партнерства» .

Отдельные суды относят коллективные договоры к сделкам. Так, в Постановлении ФАС Северо-Западного округа от 13.12.2005 № А26-5116/2005-14 утверждается: коллективный договор - это правовой акт, регулирующий социально-трудовые отношения. Однако в этом же постановлении суд противоречиво указывает, что коллективный договор является сделкой . По одному из исследованных дел Пятнадцатый арбитражный апелляционный суд указал: из правовой природы коллективного договора не следует, что последний является сделкой, определяющей денежные обязательства сторон, а заявленная сумма представляет собой дополнительные отчисления, назначением которых являлось финансирование организации и проведения культурно-массовых и оздоровительных мероприятий, проводимых среди работников предприятия и членов его профсоюза . ФАС Северо-Кавказского округа также подтвердил: вывод суда о том, что коллективный договор не является сделкой, определяющей денежные обязательства сторон, а заявленная сумма представляет собой дополнительные отчисления, назначением которых являлось финансирование профсоюзной организации для проведения культурно-массовых и оздоровительных мероприятий, проводимых среди работников предприятия и членов профсоюза, основан на нормах действующего законодательства .

Более обоснованной представляется позиция ученых, рассматривающих коллективный договор в качестве разновидности нормативных правовых договоров .

Так, А.Ф. Нуртдинова вполне обоснованно относит коллективные договоры к «особой группе источников права - нормативным соглашениям, которые, с одной стороны, содержат нормы права, а с другой - принимаются в договорном порядке» . Е.А. Ершова определяет коллективный договор как «вид нормативных правовых договоров, содержащий нормы права, регулирующие трудовые, социальные и иные непосредственно связанные с ними правоотношения, заключаемый между представительствами работников и работодателя, содержащий обязательные для его сторон нормы права» .

Согласно дефиниции, сложившейся в общей теории права, нормативный правовой договор - соглашение между субъектами правотворчества, в результате которого возникает новая норма права . Следует иметь в виду, что не всякая согласованная воля сторон может породить договор с нормативно-правовым содержанием. Для этого необходима также правообразующая способность, т. е. способность выступать в качестве субъекта правотворческого процесса . Такая способность не может возникать самопроизвольно, для этого необходимо государственное санкционирование. Так, ст. 5 ТК РФ законодатель включил коллективный договор в число «актов, содержащих нормы трудового права», соответственно наделив его стороны правотворческой способностью, применительно к заключению коллективного договора. Коллективный договор, представляющий собой соглашение работников и работодателя, в результате которого устанавливаются нормы права (статьи 5, 9 ТК РФ), является по своей природе не чем иным, как разновидностью нормативного правового договора.

Вполне обоснованными представляются и решения судов последнего времени по исследуемому вопросу. Так, Томский областной суд подчеркнул: правовая природа коллективного договора позволяет отнести его к разновидности нормативных правовых договоров, содержащих нормы трудового права .

Подводя итог краткого исследования, можно сделать вывод о том, что коллективный договор - это нормативный правовой договор, заключенный между работниками и работодателем в лице их представителей, содержащий нормы права, регулирующий трудовые и иные непосредственно связанные с ними отношения в пределах, установленных трудовым законодательством. Определение, содержащееся в ст. 40 ТК РФ, не отражает правовую природу коллективного договора и нуждается в изменении. Отнесение коллективного договора к разновидности нормативного правового договора позволяет выявить источник норм права, применительно к данной форме права, четко определить субъектов правотворчества и порядок наделения их правотворческой способностью, усовершенствовать правотворческий и правоприменительный процесс.

Отнесение коллективного договора к разновидности нормативного правового договора соответствует международным трудовым документам, в частности, Конвенции Международной организации труда № 98 1949 года, согласно которой государства-участники МОТ должны принимать меры, соответствующие национальным условиям, в целях поощрения и способствования полному развитию и использованию аппарата для переговоров на добровольной основе между предпринимателями или организациями предпринимателей, с одной стороны, и организациями трудящихся, с другой стороны, с целью регулирования условий труда путем заключения коллективных договоров . В Рекомендации МОТ № 91 1951 года под коллективным договором подразумевается всякое письменное соглашение относительно условий труда и найма, заключаемое, с одной стороны, между предпринимателем, группой предпринимателей или одной или несколькими организациями предпринимателей и, с другой стороны, одной или несколькими представительными организациями трудящихся или, при отсутствии таких организаций, представителями самих трудящихся, надлежащим образом избранными и уполномоченными согласно законодательству страны .

Список литературы

1. Абдулаев М.И. Теория государства и права: учеб. для высших учебных заведений. М.: Магистр-Пресс, 2004.

2. Веселова Е.Р. Локальные нормы трудового права: дис. ... канд. юрид. наук. Томск, 2004.

3. Горохов Б.А. Современное правовое регулирование социально-трудовых отношений в России: средства, механизм, источники и особенности: дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2006.

4. Гумерова Э.Ф. Проблемы коллективно-договорного регулирования трудовых отношений: дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2005.

5. Джилавян А.Д. Коллективный договор в системе социального партнерства в России и в некоторых зарубежных странах: сравнительно-правовой анализ: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011.

6. Ершова Е.А. Сущность, источники и формы трудового права в Российской Федерации. М., 2008.

7. Желтов О.Б. Трудовое право России: курс лекций / О.Б. Желтов, Т.А. Сошникова. М.: Эксмо, 2011.

8. Иванов В.В. Общая теория договора. М.: Юристъ, 2006.

9. Источники российского права: вопросы теории и истории: учеб. пособие / отв. ред. М.Н. Марченко. М.: Норма, 2011.

11. Лушникова М.В. Очерки теории трудового права / М.В. Лушникова, А.М. Лушников. СПб.: Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2006.

12. Марченко М.Н. Источники права: учеб. пособие. М.: Проспект, 2011.

13. Материалы научно-практической конференции, состоявшейся 28-29 февраля 2012 г. в Академии труда и социальных отношений (Москва) по инициативе Федерации независимых профсоюзов России в связи с 20-летием социального партнерства в России и 10-летием ТК РФ. URL: http://vkp.ru/news/2012/03/1133.html (дата обращения: 08.09.2013).

14. Матузов Н.И. Теория государства и права: учеб. / Н.И. Матузов, А.В. Малько. М.: Юристъ, 2004.

15. Нуртдинова А.Ф. Коллективно-договорное регулирование трудовых отношений: теоретические проблемы: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 1998.

16. О практике рассмотрения судами дел об оспаривании нормативных правовых актов полностью или в части: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29.11.2007 № 48 // Российская газета. 2007. № 276.

17. Об итогах коллективно-договорной кампании 2012 года и задачах на предстоящий период: постановление Исполкома ФНПР от 21.05.2013 № 3-10. URL: http://fnpr.ru/n/2/15/187/8096.html (дата обращения: 18.09.2013).

18. Об обращении в Конституционный Суд Российской Федерации: постановление Государственной Думы ФС РФ от 11.11.1996 № 781-II ГД // СЗ РФ. 1996. № 49. Ст. 5506.

19. Об организации и проведении единой переговорной кампании: Постановление Исполнительного комитета Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР) от 28.08.2002 № 4-3 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

20. Определение Верховного Суда РФ от 14.05.2010 № 1-В10-1 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

21. Определение Томского областного суда от 01.02.2013 № 33-300/2013 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

22. Подвысоцкий П.Т. Локальное нормативное регулирование трудовых и иных непосредственно связанных с ними отношений: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002.

23. Постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 16.08.2011 по делу № А75-970/ 2011 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

24. Постановление Пятнадцатого Арбитражного апелляционного суда от 01.04.2010 № 15АП-1952/ 2010 по делу № А32-1873/2008 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

25. Постановление ФАС Северо-Западного округа от 13.12.2005 № А26-5116/2005-14 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

26. Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 09.08.2010 по делу № А32-1873/2008 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

27. Решение Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 06.07.2007 по делу № А56-11342/2007 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

28. Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. XIX. М., 1960.

29. СЗ РФ. 1995. № 21. Ст. 1930.

30. СЗ РФ. 1996. № 3. Ст. 148.

31. СЗ РФ. 2002. № 1 (ч. 1). Ст. 3.

32. СЗ РФ. 2002. № 48. Ст. 4741.

33. СЗ РФ. 2012. № 30. Ст. 4172.

34. СЗ РФ. 2013. № 27. Ст. 3477.

35. СЗ РФ. 2013. № 52 (ч. I). Ст. 6986.

36. Соловьев А.В. Коллективный договор, или как достичь успеха в проведении коллективно-договорной кампании. М.: Изд-во «Альфа-Пресс», 2007.

37. Теория государства и права: учеб. для юридических вузов / под ред. А.С. Пиголкина. М.: Городец, 2003.

38. Трудовое право: учеб. / под ред. О.В. Смирнова, И.О. Снигиревой. М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2007.

39. Чуча С.Ю. Социальное партнерство в сфере труда: становление и перспективы развития правового регулирования в Российской Федерации: дис. ... д-ра юрид. наук. Омск, 2004.

40. Шахаев М.В. Юридическая сущность коллективных соглашений: дис. ... канд. юрид. наук. Пермь, 2004.

41. Economic growth and decent work: recent trends in Eastern Europe and Central Asia / International Labour Office. Moscow: ILO, 2008.

Ключевые слова

Аннотация научной статьи по праву, автор научной работы - Комиссарова Е. Г.

Автор раскрывает сущностные характеристики понятия и соотносит его с такими как «правовой режим », «правовая характеристика », где правовая характеристика явления один из «срезов» правовой сущности явления, а правовой режим воспринимается как синоним правовой сущности. Необходимость исследования данного соотношения предопределена многооборотностью понятия «правовая природа ». Феноменологический анализ сочетания «правовая природа » позволяет увидеть, что речь идет о глубинных, сущностных характеристиках правового явления, а если точнее, то о его правовых корнях.

Похожие темы научных работ по праву, автор научной работы - Комиссарова Е. Г.

• К вопросу о сущности, содержании и особенностях нормативно-правового закрепления частноправового режима

  2014 / Беляева Галина Серафимовна

• Честь как гражданско-правовое понятие и честь профессиональная: проблема связи и соотношения

  2015 / Комиссарова Е. Г., Шатилович С. Н., Кондрашкин А. С.

• Реалистическое понимание правовых режимов: к постановке проблемы

  2015 / Панченко Владислав Юрьевич, Пикулева Ирина Владимировна

• Пролегомены к интерпретации термина «Правовая природа»

  2017 / Асланян Наталья Павловна, Новикова Татьяна Васильевна

• Административная преюдиция как особое средство юридической техники и ее использование в уголовном кодексе Российской Федерации

  2016 / Маркунцов С.А.

• Заслуга как социально-правовое явление и понятие: определение, материальные и юридические признаки (Часть 1)

  2019 / Кокурина Ольга Юрьевна

• Самоопределяющие нормативно-правовые предписания

  2019 / Леканова Е.Е.

• Философский подход в определении субъекта права и его статуса

  2016 / Пырина Мария Владимировна

• К вопросу о сходствах и различиях между правовой позицией и решением Конституционного суда Рф

  2015 / Мокосеева Марина Александровна

• Понятие брака в международном частном праве

  2018 / Савенко Оксана Евгеньевна

In an effort to delineate the concept of "legal nature " of related concepts, the author analyzes its essential direction, identifying the most significant characteristics of the concept. Commonly used usability and versatility of this category of cases where it can be employed, usually overshadow the question of the essence of this concept, and hence the adequacy of the scientific circulation, giving it the character of the "revolving chancery" is used in all cases when there are difficulties in choosing the "name" of a scientific question. Following the goal, stated in the name of the article, the author investigated the concept relates to such a "legal regime", "law-making features of the legal phenomenon," "legal description ", where the legal description of the phenomenon of a "slice" the legal nature of the phenomenon, and the legal regime of the perceived as a synonym for the legal entity. The need to study this relationship is predetermined by the multi-turn the concept of "legal nature ", the complexity of its internal filling and a composite character. The scope and geography of the branch using the term very significant, and substance in relation to which it is used widely. But this, in my opinion, does not exclude the possibility to find and see the limits of its use in the scientific revolution. Although it is not easy because of the existence of this concept only speculative level and versatility of his habitual perception. The phenomenological analysis of this combination allows us to see that this is a deep, intrinsic characteristics of the legal phenomenon, or rather, that his legal roots. This is due to the fact that in analyzing the terminological meaning of "legal nature " of decisive importance is the presence in it of the term "legal", indicating that the phenomenon is defined in terms of law . Hence the existence of a legal nature in a particular legal phenomenon is an axiom. Another thing is that this nature as the cause of the phenomenon in the law , it is necessary to identify, justify, based on evolutionary and cash signs legal phenomenon, which in concentrated form, and give an idea of the legal nature of the phenomenon.

Текст научной работы на тему «Формально логические аспекты понятия «Правовая природа»»

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

2012 Юридические науки Выпуск 2(16)

ФОРМАЛЬНО ЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПОНЯТИЯ «ПРАВОВАЯ ПРИРОДА»

Е.Г. Комиссарова

Доктор юридических наук, профессор кафедры гражданского права Пермский государственный национальный исследовательский университет 614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15 E-mail: [email protected]

Автор раскрывает сущностные характеристики понятия и соотносит его с такими как «правовой режим», «правовая характеристика», где правовая характеристика явления - один из «срезов» правовой сущности явления, а правовой режим воспринимается как синоним правовой сущности. Необходимость исследования данного соотношения предопределена многооборотностью понятия «правовая природа». Феноменологический анализ сочетания «правовая природа» позволяет увидеть, что речь идет о глубинных, сущностных характеристиках правового явления, а если точнее, то о его правовых корнях.

Ключевые слова: правовая природа; правовой режим; юриспруденция; юридическая характеристика; канцеляризмы в праве; отрасль права; правовая характеристика; нормативные признаки; сущностные свойства правового явления

Достаточно часто в юриспруденции употребляется термин «правовая природа» и применяются многочисленные попытки его определения в привязке к тому или иному правовому явлению. Удобство использования данной категории и универсальность случаев, когда она может быть употреблена, как правило, отодвигают на второй план вопрос о сущности этого понятия. Практически всегда сочетание «правовая природа» воспринимается как данность, без анализа ее сущности (в изначальном смысле как «вышедший из права»). А потому нередко адекватность его использования в научном обороте оказывается весьма сомнительной. Термин обретает характер «оборотного канцеляризма», употребляемого во всех тех случаях, когда есть трудности в выборе «имени» научного вопроса. При этом масштабы и отраслевая география использования сочетания «юридическая природа» весьма значительны, как и субстанции, по отношению к которым оно используется, не говоря уже о наборе характеристик, которые, по мнению того или иного

О критической частоте его употребления в отдельных правовых сферах свидетельствует тот факт, что практически ни одна кандидатская диссертация не обходится без параграфа с названием «Правовая природа...» Однако при этом, чаще всего, ракурс использования самого понятия в тексте не оговаривается. Поскольку без преувеличения можно утверждать, что всем феноменам с правовым качеством без исключения сопутствует правовая природа, на уровне доктринальном важно определиться: что же образует смысл и суть самого понятия.

К правильному выводу о сущности какого-либо явления можно прийти лишь в случае, когда оно в основном сформировалось. Несмотря на всю многооборотность термина «правовая природа», это утверждение по отношению к нему является преждевременным.

Научное стремление абсолютного большинства авторов, намеревающихся определить правовую природу того или иного явления, крайне редко предваряет вопрос о том, что на самом деле они имеют в

виду. Лишь немногие авторы, предваряя процесс исследования правовой природы, останавливаются на определении заданного. Так, С.С. Алексеев определяет юридическую природу через юридические характеристики правового явления, позволяющие увидеть структуру, место и роль среди других правовых явлений в соответствии с его социальной природой . Перекликается с определением С.С. Алексеева определение правовой природы, данное И.В. Матвеевым. Автор утверждает, что обращение к термину «правовая природа» обусловлено необходимостью дать исчерпывающую характеристику тому или иному юридическому факту, процессу, явлению. При этом в осмыслении правовой природы И.В. Матвеев исходит из значения самого термина «природа», под которым обычно понимается сущность, основное свойство чего-либо. Отсюда, по автору, определить правовую природу означает определить место правового явления в системе права с выявлением его специфических существенных признаков. Так, анализ правовой природы применительно к недействительным сделкам, согласно точке зрения И.В. Матвеева, будет означать «определение их места в системе юридических фактов и указание на специфические признаки недействительных сделок, позволяющие отграничить их от других юридических фактов» . Более узкое определение правовой природы дает

А.В. Захаров, утверждая, что правовая природа явления - это, по сути, вопрос об отраслевой принадлежности норм, которыми эти отношения регламентируются с целью определить, какие нормы «ответственны» за регулирование данной группы общественных отношений .

Опираясь на последнее определение правовой природы, можно предположить, что в использовании категории «правовая природа», авторы сплошь и рядом совершают логическую ошибку, определяя то, чего на самом деле определять и не требуется. Ведь в любой достаточно развитой и надлежаще отдифференцированной правовой системе для абсолютного большинства правовых явлений вопрос об отраслевой

принадлежности норм уже является решенным, а значит, они находятся под правовым воздействием норм конкретной отрасли права. Вопрос же о необходимости определять принадлежность того или иного явления к соответствующей сфере правового регулирования возникает не столь часто. Причинами для этого могут быть либо пересечение кросс-понятий в разных областях права (1); нерешенность вопросов о соотношении нормативных актов разной отраслевой принадлежности, когда один акт является актом общего действия, а другой актом специальным применительно (2); необходимость определения отраслевой принадлежности внешнеэкономических сделок при решении вопроса о том относятся ли они к публичному праву либо к международному частному праву (3) .

Применительно к первому случаю можно привести пример с конструкцией брачного договора, используемого как в области гражданско-правового регулирования, так и семейно-правового регулирования. Известно, что одни авторы рассматривают брачный договор в качестве одного из видов гражданско-правовых договоров, являющихся «чем-то уникальным» . Другие авторы полагают, что брачный договор не может считаться гражданско-правовой сделкой, а лишь является особым, семейноправовым соглашением . Третьи рассматривают брачный договор как гражданско-правовой с особенностями, определенными СК РФ .

Что касается второй причины, побуждающей исследовать правовую природу явления на предмет его отраслевой принадлежности, то она является частью большой теоретической проблемы о соотношении актов общего законодательства и специального. Как известно, разделение норм на общие и специальные проводится в зависимости от назначения нормативных актов. Общие нормативные акты предназначены для всех субъектов, поскольку в них закреплены общие правила поведения без учета каких-либо особенностей экономической и иной деятельности. Специальные (нередко комплексные) нормативные акты отражают

особенности правового регулирования в отдельных областях. Практическое значение деления нормативных актов на общие и специальные заключается в том, что специальным актам в процессе правоприменения отдается предпочтение перед общими. Теоретически нормы общих актов применяются лишь тогда, когда отношение не урегулировано либо не в полной мере урегулировано в специальном нормативном акте. Однако, несмотря на признание того, что между общим и специальным законодательством существует неразрывная связь, поскольку специальное законодательство базируется на общем и зависимо от него, фактически бывает непросто определить исходные юридические характеристики соответствующего явления с опорой на правовой аппарат действующего законодательства. В этой части известны коллизии гражданского и земельного законодательства, а также других специальных актов (налогового, финансового) законодательства.

Для того чтобы остановиться на каком-либо понимании сущности «юридической природы1» обратимся к онтологическому (что есть природа) и аксиологическому (в чем ее ценность) аспектам этого сочетания.

Понятие «природа» не является специальным юридическим термином. За пределами права под природой вещей обычно понимается их основное качество или существенный признак. При этом существенным должен считаться только тот признак определяемого понятия, с исключением которого уничтожается само понятие . Философ Эриуген понимал под природой вещей их субстанцию или сущность. По нему, знание субстанции или сущности вещи «схватывает» ее существование и категориальные

1 Словосочетания «правовая природа» и «юридическая природа» преимущественно применяются в качестве синонимов, вполне взаимозаменяемых исходя из контекста или стилистической предпочтительности. Именно такое отношение к ним мы примем за основу в настоящей работе. Однако в теории права существует разграничение между понятиями «правовой» и «юридический» и считается не верным признавать юридическим правом все, что имеет правовое значение (см. ).

характеристики . Исходя из этого можно утверждать, что, говоря о природе явления, мы в первую очередь имеем в виду первооснову, ведущее начало, обусловившие существование самого явления, его суть, сущность. Определение сущности явления сводится к выявлению его основ, что является самым глубоким уровнем понимания сущности (другими словами ядром сущности): «:.. .сущность определяет самое себя как основание» , которое показывает на чем держится сущность. Другой составляющей сущности является совокупность необходимых (существенных, сущностных) свойств и отношений явления, определение которых можно назвать менее глубоким предшествующим пластом понимания сущности. Свойствами выступают как потенциальные возможности (непроявленное), так и реально присущие явлению (предмету) признаки. Отсюда справедливо под признаком понимается наличие или отсутствие свойства у явления (предмета), а также наличие или отсутствие отношения между явлениями (предметами) .

В отношении того или иного явления можно говорить о различных аспектах его природы (социальная природа, экономическая, этическая, политическая, правовая и т.д.). Поэтому в анализе терминологического значения понятия «правовая природа» определяющее значение имеет присутствие в нем термина «правовая», указывающего на то, что явление определяется с точки зрения права. Если наличие правовой природы в том или ином правовом явлении это аксиома, то значение будет иметь ее определение, выявление, которое будет заключаться в анализе с позиции права его существенных свойств (как потенциально возможных, так и признаков реально присущих) и раскрытии основания.

Исходя из сказанного мы не находим оснований не согласиться с определениями правовой природы, данными С.С. Алексеевым и И.В. Матвеевым, в которых сущностный (феноменологический) анализ сочетания «правовая природа» сводится к юридическим характеристикам, структуре, месте и

роли явления в ряду других. Однако объективно встает вопрос о соотношении исследуемой категории с такими смежными и также часто используемыми понятиями, как «юридическая оценка», «юридическая характеристика» и «правовой режим».

Описание существенных свойств явления называется его характеристикой . В свою очередь под правовой характеристикой явления в объективной действительности понимается правовой режим .

Сама категория «правовой режим» тоже небесспорна в применении и также не отличается унифицированным пониманием. Одни авторы воспринимают правовой режим как глубокое содержательное правовое явление, связывающее воедино целостный комплекс правовых средств в соответствии со способами правового регулирования, его типами .

Другие определяют его через точку приложения правового воздействия, указывая, что для каждого явления объективной действительности существует отраслевой правовой режим, который преимущественно и определяет правовое значение данного явления в типичной для него правовой сфере. При этом внутри отраслевого правового режима вычленяется институционный, в некоторых случаях индивидуальный правовой режим данного явления .

Представляется, что задача определения правового режима близка к задаче правовой квалификации явления и отличается только объемом исследования: при определении правового режима рассматривается не только существующее правовое регулирование, но и заложенные в праве правовые возможности. Следовательно, при определении места явления в системе права, отраслевой принадлежности норм, которыми регламентируются отношения, связанные с данным явлением, фактически определяется не правовая природа, а правовой режим явления либо дается его правовая квалификация, под которой понимается юридическая оценка деяния, основанная на соответствующих нормативных предписаниях .

Вместе с тем правовой режим опосредовано, через категорию «правовая характеристика», связан с определением существенных свойств явления, а следовательно, с пониманием одного из уровней его правовой сущности (или правовой природы).

Обратимся к осмыслению второго уровня в понимании правовой сущности явления через раскрытие его правового основания. Если правовая характеристика явления это лишь один из «срезов» его сущности, то определение основания суть попытка раскрыть исконно правовое начало, его «правовой корень». Можно предположить, что именно этот пласт правовой сущности интересовал Д.И. Степанова при определении правовой природы устава юридического лица. Автор обошел традиционные подходы в понимании природы устава в виде договорной концепции, согласно которой основой устава является договор (как соглашение между учредителями) либо правовой феномен, основанный на договоре или содержащий в себе договор, и выдвинул мнение о том, что устав - это акт применения права .

Анализируя правовую природу договоров присоединения, А.В. Цыпленкова также исходит из задачи раскрыть правовую основу, «правовой корень» данного вида договоров. При этом автор констатирует, что в отношении правовой природы договоров присоединения существует две точки зрения: последователи одной говорят о

наличии договорной природы, сторонники другой выделяют нормативную природу договора присоединения, рассматривая его как одностороннюю сделку нормативной природы .

С учетом предложенных размышлений достаточно привлекательно выглядит мысль о том, что двигаться к пониманию правовой сущности (правовой природы) можно через познание функций, определение правовой характеристики. Ведь сущность явления имеет несколько ступеней познания, идти по которым можно все дальше и дальше, в глубь правового явления - от его существенных свойств к основанию. И, несмотря на то, что «юридическая природа» - слож-

ная, составная категория, не исключается возможность найти и увидеть границы ее применения в научном обороте. Взаимосвязь категории «юридическая природа» с такими терминами, как «правовая оценка» (квалификация), «правовая характеристика», «правовой режим», «функция», а также с методом правового регулирования определяет ее существенное значение (аксиологический аспект). Таким образом, определение правовой природы позволяет не только дать правовую характеристику юридического явления, уяснить его место и роль среди других, но и выявить его основание («правовой корень»), оказывающее неизбежное влияние на его правовую характеристику.

Библиографический список

1. Алексеев С.С. Общие дозволения и запреты в советском праве. М.: Юридическая литература, 1998. С. 227.

2. Алексеев С.С. Теория права. М.: БЕК,

3. Антокольская М.В. Семейное право. М.: Юристъ, 2002. С. 156.

4. Бондов С.Н. Брачный договор. М., 2002. С. 56;

5. Гегель Г.В.Ф. Наука логики. М., 1971. Т.2. С. 70.

6. Гонгало Б.М., Крашенинников П.В. Брачный договор: коммент. семейного и

гражд. законодательства. М.: Статут, 2004. С. 8-9.

7. Даль В.И. Толковый словарь русского языка. Современная версия. М., 2002. С. 530.

8. Захаров В.А. Создание юридических лиц: правовые вопросы. М.: Норма,

9. Ивлев Ю.В. Логика для юристов: учебник для вузов. М.: Дело, 2000. С. 133.

11. Максимович Л.Б. Брачный договор в российском праве. М.: Ось-89, 2003. С. 8.

12. Малько А.В. Теория государства и права в вопросах и ответах: учеб.-метод. посо-

бие. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2002. С. 265.

13. Матвеев И.В. Правовая природа недействительных сделок. М.: Юрдитинформ, 2004. С. 5.

14. Общая теория права: учебник для юрид. вузов / Ю.А. Дмитриев, И.Ф. Казьмин, В.В. Лазарев и др.; под общ. ред.

A.С. Пиголкина. 2-е изд., испр. и доп. М.: Изд-во МГТУ им. Н.Э. Баумана,

15. Пчелинцева Л.М. Семейное право России. М.: Норма, 2004. С. 206.

16. Реутов С.И. Практические вопросы заключения брачного договора // Нотариус. 2003. №5.

17. Сенчищев В.И. Объект гражданского правоотношения // Актуальные проблемы гражданского права / под ред. М.И. Брагинского. М.: Статут, 1999. С. 140.

18. Слепакова А.В. Правоотношения собственности супругов. М., 2005. С. 275.

19. Степанов Д.И. Правовая природа устава юридического лица [Электронный ресурс]. Ц^: http://www.profgarant.ru/stati/ stat1.htm.

20. Теория государства и права: курс лекций / под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ,

21. Трубецкой Е.И. Труды по философии права / вступ. ст., сост. и примеч. ИИ. Евлампиева. СПБ.: Изд-во РХГИ,

2001. С. 519-520.

22. Философия природы в Античности и в средние века / Общ. ред. П.П. Гайденко,

B.В. Петров. М.: Прогресс-Традиция, 2000. С. 441.

23. Цыпленкова А.В. Правовая природа договоров присоединения // Юридический мир. 2002. №4. С. 38-48.

24. Шелудяков П.М. О правовой природе сделки как категории международного частного права // Бюл. нотар. практики. 2004. №3. С. 27-31.

Bibliograficheskij spisok

1. Alekseev S.S. Obwie dozvolenija i zaprety v sovetskom prave. M.: Juridicheskaja literature, 1998. S. 227.

2. Alekseev S.S. Teorija prava. M.: BEK, 1994. S. 172.

3. Antokol"skaja M.V. Semejnoe pravo. M.: Jurist#, 2002. S. 156.

4. Bondov S.N. Brachnyj dogovor. M., 2002. S. 56;

5. Gegel" G.V.F. Nauka logiki. M., 1971. T.2. S. 70.

6. Gongalo B.M., Krasheninnikov P.V.

Brach-nyj dogovor: komment. semejnogo i grazhd. zakonodatel"stva. M.: Statut, 2004. S. 8-9.

7. Dal" V.I. Tolkovyj slovar" russkogo jazyka. Sovremennaja versija. M., 2002. S. 530.

8. Zaharov V.A. Sozdanie juridicheskih lic: pravovye voprosy. M.: Norma, 2002. S. 52.

9. Ivlev Ju.V. Logika dlja juristov: uchebnik dlja vuzov. M.: Delo, 2000. S. 133.

11. Maksimovich L.B. Brachnyj dogovor v ros-sijskom prave. M.: Os"-89, 2003. S. 8.

12.Mal"ko A.V. Teorija gosudarstva i prava v voprosah i otvetah: ucheb.-metod. posobie. 4-e izd., pererab. i dop. M.: Jurist#, 2002. S. 265.

13. Matveev I.V. Pravovaja priroda nedejstvi-tel"nyh sdelok. M.: Jurditinform, 2004. S. 5.

14. Obwaja teorija prava: uchebnik dlja jurid. vuzov / Ju.A. Dmitriev, I.F. Kaz"min, V.V. Lazarev i dr.; pod obw. red. A.S. Pigolkina.

2-e izd., ispr. i dop. M.: Izd-vo MGTU im. N.Je. Baumana, 1995. S. 99.

15. Pchelinceva L.M. Semejnoe pravo Rossii. M.: Norma, 2004. S. 206.

16. Reutov S.I. Prakticheskie voprosy zaklju-chenija brachnogo dogovora // Notarius.

17. Senchiwev V.I. Ob#ekt grazhdanskogo pravootnoshenija // Aktual"nye problemy grazhdanskogo prava / pod red. M.I. Braginskogo. M.: Statut, 1999. S. 140.

18. Slepakova A.V. Pravootnoshenija sobstven-nosti suprugov. M., 2005. S. 275.

19. Stepanov D.I. Pravovaja priroda ustava ju-

ridicheskogo lica . URL: http://www.profgarant.ru/ stati/ stat 1.

20. Teorija gosudarstva i prava: kurs lekcij / pod red. N.I. Matuzova i A.V. Mal"ko. 2-e izd., pererab. i dop. M.: Jurist#, 2000.

21. Trubeckoj E.I. Trudy po filosofii prava / vstup. st., sost. i primech. I.I. Evlampieva. SPB.: Izd-vo RHGI, 2001. S. 519-520.

22. Filosofija prirody v Antichnosti i v srednie veka / Obw. red. P.P. Gajdenko, V.V. Petrov. M.: Progress-Tradicija, 2000. S. 441.

23. Cyplenkova A.V. Pravovaja priroda dogo-vorov prisoedinenija // Juridicheskij mir.

2002. №4. S. 38-48.

24. Sheludjakov P.M. O pravovoj prirode sdelki kak kategorii mezhdunarodnogo chastnogo prava // Bjul. notar. praktiki. 2004. №3.

FORMAL LOGICAL ASPECTS OF "THE LEGAL NATURE" CONCEPTION

E.G. Komissarova

Perm State National Research University

15, Bukirev st., Perm, 614990 E-mail: [email protected]

In an effort to delineate the concept of "legal nature" of related concepts, the author analyzes its essential direction, identifying the most significant characteristics of the concept. Commonly used usability and versatility of this category of cases where it can be employed, usually overshadow the question of the essence of this concept, and hence the adequacy of the scientific circulation, giving it the character of the "revolving chancery" is used in all cases when there are difficulties in choosing the "name" of a

scientific question. Following the goal, stated in the name of the article, the author investigated the concept relates to such a "legal regime", "law-making features of the legal phenomenon," "legal description", where the legal description of the phenomenon of a "slice" the legal nature of the phenomenon, and the legal regime of the perceived as a synonym for the legal entity.

The need to study this relationship is predetermined by the multi-turn the concept of "legal nature", the complexity of its internal filling and a composite character. The scope and geography of the branch using the term very significant, and substance in relation to which it is used widely. But this, in my opinion, does not exclude the possibility to find and see the limits of its use in the scientific revolution. Although it is not easy because of the existence of this concept only speculative level and versatility of his habitual perception. The phenomenological analysis of this combination allows us to see that this is a deep, intrinsic characteristics of the legal phenomenon, or rather, that his legal roots. This is due to the fact that in analyzing the terminological meaning of "legal nature" of decisive importance is the presence in it of the term "legal", indicating that the phenomenon is defined in terms of law. Hence the existence of a legal nature in a particular legal phenomenon is an axiom. Another thing is that this nature as the cause of the phenomenon in the law, it is necessary to identify, justify, based on evolutionary and cash signs legal phenomenon, which in concentrated form, and give an idea of the legal nature of the phenomenon.

Keywords: legal nature; legal status; law; legal description; chancery in the law; branch of law; legal description; regulatory signs; the essential properties of the legal phenomenon